Рина Оре - Гибель Лодэтского Дьявола. Первый том

В беседке стоял ее сужэн – опираясь руками о столбы в проходе, он преграждал путь. Оливи был полураздет: белая нательная рубаха, развязно заправленная с одной стороны в узкие бежевые штаны, странно смотрелась на нем – всегда аккуратном моднике. Да еще и эти штаны сливались с цветом кожи, из-за чего молодой мужчина казался голым ниже пояса; на его ступнях болтались домашние башмаки без задников.

– Оливи, дай мне проходу, – строго сказала Маргарита, стараясь не смотреть сужэну между ног, где сильнее, чем обычно, выпирал гульфик. После того несчастливого благодаренья девушка достаточно много узнала о мужчинах, и при мысли, что у Оливи под штанами такой же красноватый гриб, как у Блаженного, ее начинало подташнивать. Масленый взгляд сужэна усиливал дурноту.

– Поцелуешь – дам пройти, – медовым голосом промурлыкал Оливи.

Тут же он рассмеялся и, освобождая проход, опустил одну руку.

С шайкой перед собой и настороженно следя за сужэном, Маргарита протиснулась в беседку. Она ожидала какого-нибудь подвоха, но молодой мужчина просто смотрел и противно улыбался широким ртом.

Так как веревки в беседке были натянуты высоко, то Маргарита встала на табурет. Шайка же осталась на полу.

– Давай я тебе помогу, – предложил Оливи, облизывая губы при виде изящных девичьих ступней. – Ты же мои одежды стираешь. Бедняжка, матушка тебя ничуть не жалеет… – подал он Маргарите свою рубашку. – Твои ручки достойны другого занятия. Правда, матушка говорит, что от тебя столько разорений, что ты вовек не отдашь всё, что они на тебя потратили. Но я-то тебе благодарен: иначе мне не пришлось бы искать работу в Бренноданне, чтобы свести концы с концами. Получая больше золотого за триаду, не считая наград и подарков, я тебя часто вспоминал, – посмеивался он, подавая Маргарите уже ее собственную сорочку.

– Я сама управлюсь, – слезла со стула девушка, забрала у Оливи свою сорочку и стыдливо затолкала ее в самый низ шайки под другую одежду. – Не надо мне подмогать, – переставила она табурет и снова поднялась на сиденье с домашней туникой тетки в руках и ее же платьем. – Тама женские одежды, каковые тебе нельзя трогать.

Оливи это развеселило сильнее.

– А что мне еще нельзя трогать? – тихо спросил он и легко провел пальцем вдоль девичьей юбки.

Маргарита со злостью посмотрела вниз. Ее сужэн по-прежнему растягивал рот подленькой улыбкой, будто что-то задумал, но руку убрал. Маргарита продолжила развешивать одежду.

– Тогда… давай я расскажу тебе что-нибудь… развлеку… Хочешь об Истории? – рука Оливи, так же едва касаясь ткани, очертила овал вокруг левой ягодицы Маргариты. – Или о Географии… – снова овал, только вокруг правой.

Она посмотрела на него с еще большим гневом, однако на этот раз Оливи руку не убрал. Глядя красавице в глаза, он слегка сжал мягкую округлость ниже ее спины.

– Про Историю хочу, – едва сдерживая себя, ответила Маргарита.

«История» была на другой ее ягодице, но Оливи, еще шире улыбаясь и сладко вздыхая, только усилил давление на «Географию».

– После, как кончу работу, – спокойно говорила Маргарита. – Подай мне шайку лучше́е, если тебе она не тяжелая.

– Для тебя всё что угодно, – разжал ладонь Оливи. – Зачем тебе вся кадушка? – спросил он, передавая ее девушке.

Не отвечая, Маргарита взяла за ручки деревянную шайку и стукнула ею сужэна по голове. Оливи вскричал, схватился за темя и отпрыгнул. Его мать, как по волшебству, мгновенно возникла на пороге, – если бы во двор этого зеленого дома заглянул демон, то даже он позавидовал бы прыти маленькой Клементины Ботно и расстроился бы, увидав у человека умение столь мастерски вырастать из-под земли.

– Малютка мой, чего стряслося? – обняла она сына и, хотя тот был выше матери, притянула его голову к своей груди. Она приподняла ладонь Оливи, посмотрела под нее и поцеловала молодого мужчину в маковку.

– Чего сызнову понаделывала?! – заорала на Маргариту ее тетка. – Ударила?! Это ж больно! Не близься к моему мальчику!

– Он сам ближается! – закричала в праведном гневе и Маргарита. – И щупает меня!

– Она не так поняла меня, мамочка, – жалобным голосом проговорил Оливи. – Я лишь хотел помочь.

– Кто ж тебе не верит? – пропела ему тетка Клементина – Излишне ты добряк сынок – оттого и маяшься… Всей в меня! Поди-ка в спальню и ляжь, не то мигрень хватишь. И ушиб охолоди, а я снесу завтраку. Яичный блинчик спечь?

– Да, мамочка, – обнял ее Оливи. – С сыром и медом.

– Конечно, сладкий, я знаю, как ты любвишь. Поди… Поди. И будься от этой девицы подальше́е. Слышишь? – заглянула Клементина Ботно сыну в глаза. – Не надо до нее ходить, а то мамочка будется крайне не радая. Всё… поди…

Оливи, получив напоследок еще один поцелуй, нехотя пошаркал в дом. Оглянувшись, он думал наградить Маргариту «таинственным взглядом», но его мать стояла в проходе и провожала сына сощуренными глазами.

Когда Оливи скрылся, тетка коршуном подлетела к Маргарите. Девушка была готова дать отпор, однако она ничего не успела сказать или сделать – Клементина Ботно, схватив Маргариту за запястья, стащила ее с шумно отскочившего табурета, притянула к себе и, наклонившись над племянницей, прошипела ей в лицо:

– Не дозволю, слышишь? Не дозволю спортить мне свадьбы! Ты и так через край бедствий нам учинила за все эти годы. И мы всё тебе прощевали! Если помолвка спортится, я тебя, клянусь, растерзаю!

– Я не виноватая, – испуганно пролепетала Маргарита. – Я вовсе ничто не делывала. Стирала…

– Слушшшай меня, – шипела тетка, не отпуская племянницу. Ее лицо побелело, а темные глаза больше не блестели – они стали сухими и черными; по впавшим щекам Клементины Ботно, как у мужчины, гуляли желваки. – Хоть раз узрю тебя с ним одних в зала́х – прогоню немедля. И ничто не дам с собою! В этом платье и пойдешь отсюдова. И дядя тебя от меня защитить не смогёт. Никто не смогёт, – она сделала долгую паузу, сверля зеленые глаза Маргариты своими почерневшими глазами. – В медиану, – выпрямилась тетка Клементина, разжала руки и, чеканя каждое слово, стала говорить спокойнее, – через шесть днёв, до нас придут гости, семья Себесро: господин Гиор Себесро с матерью и младшей сестрой. Ты не должна попадать им на глаза, а до того – на глаза Оливи!

Маргарита охотно закивала, и тетка немного успокоилась.

– Если намечтываешь себе про замужничество с моим мальчиком, так нет! Я не допущу! Вся в свою пу́таницу-мать! – высказалась тетка Клементина и, тряхнув тремя оборками на чепце, ушла из беседки в дом.

Маргарита немного знала о маме – лишь то, что матушка выросла в городке Леэ, далеком от побережья Сиренгидии, в семье лесоруба, который решил найти дочке-красавице богатого жениха и повез ее в Ориф, столицу кантона. Там проживало множество успешных купцов, но Ангелика влюбилась в простого плотника и обвенчалась с ним против воли отца – за это тот отказался от дочери и ее потомства. Старший Синоли Ботно часто работал в других землях – гильдия отправляла его на строительство храмов, мостов или даже замков, так что он надолго оставлял жену одну в Бренноданне. Когда младшему Синоли исполнилось три года, Ангелика Ботно стала со скуки работать цветочницей, проводя часть дня вне дома. Всё это стало поводом для грязных сплетен, в какие Клементина Ботно верила, считала свою красивую сестру по брату мужа путаницей, то есть шлюхой, а свою племянницу, Маргариту, зачатой непонятно от кого.