Платон Абсурдин - Garum Regius [litres самиздат]

А потом ко мне пришёл Безносий и пожелал удачи.

– Удачи тебе, Писец! Может, скоро свидимся, друг!

Заиграли трубы, забили барабаны и начался предпоследний день турнира.

Прошли несколько боёв и, наконец, позвали нас с Теребинием.

– Всё, Писец! Сейчас Теребиний тебя кончит! – сказал Фаллакус. – Добегался!

– А вертел я твоего Теребиния! – заявил я.

– Писец оборзел, Теребиний! Кончай мудня с особой жестокостью! Как ты любишь!

– За мной не заржавеет! Он будет без рук и без ног валяться и умолять о пощаде! Я ему даже долбаного коротыша отрежу, пожалуй! – заявил Теребиний.

Бородатый наставник похлопал Теребиния по заднице в знак своей поддержки.

– Пойдём, мордатый, я порву тебя! – крикнул я.

Базилий поскорее надел мне на руку кожаную защиту и вывел из подвала.

Мы вышли к арене, и я увидел Триксия с Дорис, которые сидели на первом ряду с местной знатью.

Дорис отправила мне воздушный поцелуй и показала жест, который с тех пор сохранился в употреблении, но с неприличным значением, хотя она лишь напомнила мне о руке, которой следовало пожертвовать ради спасения жизни.

А Триксий снова показал мне кулак. Мне было весело, и в ответ я показал ему язык.

– Помни про солнце! – сказал Базилий.

– Плевать на солнце! – сказал я и плюнул в небо.

– Спокойно, Писец! Перебрал ты с зельем! Бой могут перенести, и тогда тебе уже ничего не поможет, а я не уеду в долбаную Грецию! Убей германца сегодня же! – сказал Базилий и дал трезубец с сеткой.

– На арену вызываются гладиаторы: секутор Теребиний и ретиарий Писец! – объявил в свою медную трубу ведущий.

Музыканты заиграли героическую мелодию.

Мы тут же выскочили на арену.

Теребиний снял свой шлем и принялся бегать по краю арены с поднятыми руками, в которых он держал гладиус и щит. Зрители приветствовали его стоя.

А я вышел в центр площадки и принялся зачем-то вертеть сеткой над своей головой.

– Гонг! – крикнул, наконец, ведущий мужчина с пьедестала, когда Теребиний набегался вдоволь и подошёл ко мне с жуткой гримасой на своей морде.

Потом он надел шлем и приготовился.

Ударили в гонг.

Я скопировал позу своего противника и засмеялся.

Тем временем Теребиний начал атаковать.

Я уворачивался от ударов великана и продолжал смеяться.

Мне казалось, что это не битва насмерть, а какая-то игра, в которой я обыгрываю соперника, и даже поддаюсь ему. Это было странным, но, похоже, зелье Базилия оказалось эффективнее, чем сам учитель мог предполагать.

Удивлённый Теребиний уже начал выдыхаться, потому что тратил силы на бесполезные преследования по всей арене и сильные удары гладиусом по воздуху. Но он всё же намеревался меня убить и принялся снова атаковать.

Я посмотрел на Дорис. Она, видимо, подумала, что мне конец и снова показывала мне тот самый жест.

Но тут ко мне подбежал Спартак с Корнелией на руках.

– Тяжёлая, Писец! И грязная! Помоги донести до прачечной!

Я бросил оружие и протянул руки к полководцу либертарианцев, потому что не мог ему отказать.

Я заметил звериный оскал на потной харе Теребиния – он собрался меня кончать!

Я снова посмотрел на Дорис – она вскочила на скамейку и уже с неё жестикулировала с таким надрывом, что заразила своей резвостью и публику. Видимо, зрителям, хоть они и не понимали значения сигнала девушки, понравился и тот самый жест, и новый способ выражения своих эмоций – они тоже повскакивали на скамейки и повторяли за Дорис её нехитрые движения – били одной своей рукой по локтевому сгибу другой руки.

Я заметил оживление на трибунах и, к счастью, вытянул свою правую руку в сторону Теребиния и попытался дать ему пощёчину.

Гладиус германца блеснул на солнце, а моя рука, длинная, как питон, отлетела в сторону.

На этом я посчитал свою жизнь законченной.

Но вместо встречи с богами, я очнулся в какой-то комнате с белыми стенами и приятным запахом цветов.

Я лежал на мягком диване, а в открытое окно задувал тёплый ветер и щекотал мои пятки.

У моего дивана сидела красавица Дорис и ела персик.

– Привет, дорогой! – сказала она и поцеловала меня в щёку. – Отличный бой! Красивый! Всё получилось! Ты жив! Скоро вернётся папа – он встречается с консулом.

– Почему Теребиний не убил меня? Он же мог…

– Ты разжалобил народ! У тебя получилось! А без руки жить можно !

Я посмотрел на перевязанную правую руку – она была укорочена по локоть, но болела, как ни странно, отсутствующая её часть.

– Как я теперь? И я не выиграл турнир…

В этот момент в комнату вошёл довольный Триксий в сопровождении Базилия.

– Наш герой уже очнулся! Ты был великолепен! Всё-таки не зря я держу Базилия – это был лучший бой всего турнира! Народ пищал от счастья!

– Но я не выиграл турнир, – сказал я.

– Да, но зато о моей школе и обо мне теперь знает весь Рим! А это… В общем, я решил подарить тебе свободу!

Дорис заулыбалась, а Базилий посмотрел на Триксия с удивлением.

– Я…

– Без руки ты всё равно драться уже не сможешь. Да и писать, пожалуй тоже. Зачем мне такой раб?

– Триксий, я…

– Да и, честно говоря, за тебя просил сам консул! Каково! Он, как и все, был поражён твоим умением держаться на арене! Решили так: я подарю тебе свободу, а он наградит тебя талантом. Я про серебро.

Дорис захлопала в ладоши!

– Папа! Ты самый лучший! – сказала она и кинулась к Триксию на шею.

– Да! Я знаю! Сегодня же виндицируем тебя – и можешь отправляться на все четыре стороны!

– А я? – спросил Базилий.

– А ты… Твои ученики проиграли, не так ли? А один вообще сдох! Ты не выполнил условие нашего договора! И ты мне нужен! Но не унывай, дружище! Через четыре года новый турнир – у тебя есть время подготовить достойных гладиаторов и победить!

Вот так рассыпалась мечта доброго Базилия об острове и лодке.

Базилий посмотрел на меня с завистью.

– Собирайся, Писец! Через час жду тебя у претора – будем оформляться! Дорис знает где – она проводит! Пошли, Базилий!

Счастливый Триксий с печальным Базилием ушли.

– Как всё удачно получилось! – сказала Дорис и прилегла со мной. – Завтра у меня последний бой – притащат какого-то убогого медведя, а потом мы сможем уехать. Вместе.

– А Триксий не будет против?

– Нет. Он теперь на короткой ноге с самим консулом – остальное его мало интересует.

– А куда?

– На Сицилию. Говорят, там уютно. Я хочу открыть свою гладиаторскую школу для женщин. Папа обещал помочь. Женщины – тоже люди, и они хотят драться наравне с мужчинами!

– Да… Наверное.

– О чём ты думаешь? Тебе не нравится Сицилия? Тогда поехали в Грецию! Или в Африку!

– Мне нравится Сицилия. Но, может, не нужно медведя? Ну его к чертям! Поехали сегодня же после виндикации!