Елизавета Хейнонен - Три мышкетёра

– Из них виден фасад дома ныне покойного господина Гауды?

– Как на ладони.

– Расскажите суду, что вы видели в первую субботу этого месяца, в районе полуночи.

– В первую субботу?

– Да. Где вы находились в ту ночь?

– Дома, ясное дело. В полночь я всегда уже дома. Большинство заведений работают только до одиннадцати.

– И что вы делали?

– Что делал?

– Да.

– А что может делать одинокая мышь в полночь?

– Вы сидели у открытого окна? – подсказал ему прокурор.

– Точно! Я сидел у окна.

– И что вы увидели?

– Сижу я, значит, у окна, любуюсь на звёзды. Вдруг вижу, из трубы показывается голова соседки, мадам Гауды, а за ней – вы не поверите – и сама мадам Гауда. Совершенно голая. Буквально в чём мама родила. Из всей одежды только метла. Это я поначалу подумал, что это одежда. Потом-то я, конечно, понял, что не одежда это вовсе, а транспортное средство. Выбралась она, значит, на крышу, оседлала метлу и полетела.

– В каком направлении она полетела?

– Известное дело в каком. В сторону кладбища. Потом смотрю, к первой ведьме присоединилась ещё одна, точная копия первой.

– Это у тебя в глазах двоилось после трёх бутылок бормотухи, – раздался голос из зала.

Председатель постучал молоточком по столу:

– Тишина в зале! – Потом, обращаясь к прокурору сказал: – Что говорит по этому поводу подсудимая? Она созналась?

– Пока нет.

– К ней применялся допрос с пристрастием?

– К сожалению, нам пришлось ограничиться допросом первой степени. Правда, он ничего не дал. По всей видимости, сам дьявол на её стороне. Когда палач продемонстрировал ей свои инструменты, дьявол отключил ей сознание. Она ничего не чувствовала. Но у обвинения достаточно доказательств, на основании которых может быть вынесен приговор, даже если подсудимая будет продолжать упорствовать.

– Я бы хотел вернуться к зачитанному здесь рецепту, – сказал председатель. – Вам известно, как он попал в лапы обвиняемой?

– Мы предполагаем, что обвиняемая получила его от другой колдуньи.

– Вы хотите сказать, что в деле фигурирует ещё одна колдунья?

– Так точно, Ваша Честь. Это цыганка, не раз замеченная в распространении колдовских зелий. В явном колдовстве уличена не была, но утверждают, что имела в своём арсенале средства, с помощью которых могла изменить облик мыши до неузнаваемости. Я собирался привлечь её в качестве главного свидетеля, но она внезапно покинула город вместе со всем табором. Однако у меня есть другой свидетель, вернее, свидетельница, которая видела, как цыганка передавала обвиняемой сложенный вчетверо лист бумаги и стеклянную баночку.

– Хорошо. Вызывайте вашу свидетельницу.

Прокурор пригласил одну из мышек, сидевших в первом ряду рядом с Бочонком, занять свидетельское место. Та сделала это не без явного удовольствия. Было видно, что к своему выступлению она готовилась долго и тщательно: не каждый день выпадает возможность оказаться в центре внимания.

– Скажите, вам знаком этот предмет? – спросил её прокурор, беря со стола небольшую баночку и поднимая её так, чтобы всем было видно.

– Да.

– Где вы его видели?

– У Марии.

– Вы хотите сказать, что видели его у подсудимой?

– Да, у неё на туалетном столике.

– Вы бывали у неё дома?

– Да. Я её соседка.

– Это был первый раз, когда вы увидели этот предмет?

– Нет. Впервые я увидела его, когда Мария, то есть подсудимая, брала его из лап цыганки.

– Вы видели их вместе?

– Точно так же, как сейчас вижу вас. Я как раз проходила мимо и видела, как они разговаривали. Я даже на минуту остановилась, хотела к ним подойти, но потом передумала.

– Какое у вас сложилось впечатление? Вам не показалось, что они хорошо знакомы?

– Тут и казаться нечему. Я знала, что они знакомы. Я уже и раньше видела их вместе. Эта цыганка все время пристаёт ко всем со своими снадобьями.

– Она и к вам приставала?

– Да.

– Она хотела вам что-то продать?

– Да. Она предлагала мне купить у неё благовонные свечи. Сказала, что они волшебные и помогут вернуть моему мужу его мужские достоинства, и рассказала, как ими пользоваться.

– И как же? – не мог скрыть любопытства прокурор.

– Их нужно зажигать в спальной за час до сна.

– И вы купили?

– Да. Две штуки.

– И помогло? – спросил голос с галёрки.

Мышка повернулась на голос и скорчила мордочку, которая недвусмысленно говорила о том, что цыганка явно перехвалила свой товар.

– Не расстраивайся, красотка, – утешил её тот же голос. – Бросай своего благоверного и перебирайся ко мне, у меня этих самых мужских достоинств хоть отбавляй.

От проявленного к ней интереса красотка зарделась и даже хотела что-то ответить, но председатель опять схватился за свой молоточек.

– Ещё одно подобное замечание, и я велю очистить зал, – пригрозил он.

– Прошу вас, господин Шевротен, продолжайте, – сказал он, обращаясь к прокурору.

– Давайте вернёмся к вышеупомянутой встрече между цыганкой и подсудимой. Что было потом?

– Потом цыганка ушла, а я, выждав некоторое время, зашла к Марии. Очень хотелось узнать, что в той баночке. Самой баночки нигде не было видно. Наверное, она уже успела её спрятать. Тогда я спросила её напрямую.

– И что же вам ответила подсудимая?

– Она сказала, что там крем от морщин. Соврала, конечно. Какие у неё в её возрасте морщины?

– У меня больше вопросов нет, – сказал прокурор. – Вы можете вернуться на своё место в зале.

Потом прокурор вызвал ещё одну свидетельницу, которая показала, что знала подсудимую ещё ребёнком.

– Она была не просто дурнушкой, это я из вежливости так говорю. На самом деле она была настоящей уродиной, – заявила мышка. – Мы все её очень жалели. А потом вдруг, буквально в течение нескольких недель, превратилась в красавицу. Разве так бывает? Без нечистой силы тут явно не обошлось.

– Свидетельница, несомненно, права, – сказал прокурор, обращаясь к судьям. – Без нечистой силы тут явно не обошлось. Иного объяснения я не нахожу.

Председатель согласно кивнул. Адвокат заёрзал на своем стуле, возможно, хотел заявить протест против такого произвольного толкования фактов, но никто не обратил на него внимания, и он промолчал.

Последним прокурор пригласил младшего брата покойного господина Гауды. Именно на основании его показаний Марии Гауде предъявлялось обвинение в умерщвлении мужа чародейскими способами с целью завладения его состоянием. Это был неприятный тип с острыми крысиными чертами лица. Он мне сразу не понравился. Такой ради денег даже маму родную объявит колдуньей, не то что невестку, подумал я.

– Как часто вы бывали в доме своего покойного брата? – спросил его прокурор.

– Раньше, до его женитьбы, практически каждый вечер.