Марк Рабинович - Чудотворцы

Конечно же, это был порывистый Элеазар. Он бросился было к сундуку, но его остановили две истошных крика:

– Стой! Назад! – кричал Иуда.

– Не смей! – вопил Симон – Это смерть!

Эти крики как будто отбросили Элеазара назад, и он рухнул на колени на полпути к загадочному сундуку.

– Не может быть! – ошеломленно прошептал Йонатан – Неужели это он?

– Он самый…

Симон тяжело дышал и был похож на человека долго и тяжело бежавшего и, наконец, вставшего отдохнуть. Было похоже, что все свои силы он вложил в этот истошный крик.

– Но мы же не сможем.... – Йоханан не договорил.

– Не сможем – подтвердил немного успокоившийся Симон – Но вовсе не потому, что мы не являемся потомками Аарона.

– Не кощунствуй, брат – поморщился Иуда – Мы все уважаем тебя и твои идеи, но и ты отнесись с уважением к тому, во что верит наш народ.

– Я верю в то же самое – ответил Симон уже совершенно спокойно – Только вижу несколько иначе то, во что я верю. Ты же слышал, что я сказал. Мы не сможем. Но, возможно, сможет он.

…И маккaвей показал рукой на Публия. Ничего не понимающий Публий, стоявший последним, подошел к Симону и спросил:

– Что это такое?

– Это наша величайшая святыня. Мы зовем его – Ковчег Завета – в голосе Иуды слышалось неподдельное почтение.

– Это не только очень святая, но и весьма опасная реликвия – добавил Симон – Говорят, что даже смотреть на Ковчег опасно, а уж дотронуться – верная смерть. Наш отец, который показал мне это место, когда я был еще мальчишкой, как-то рассказывал, что один священник коснулся при нем Ковчега и был наказан.

– Он умер? – спросил Йоханан, завороженно глядя на реликвию.

– Он остался жив, но у него почернела рука, которой он дотронулся до Ковчега.

– Так как же он здесь оказался? – поинтересовался Публий.

– Видишь кольца? – Симон показал на кольцо, торчащее из-под осыпи – В них продевали шесты и на них его несли.

– Только чистые душой и телом священники могли нести Ковчег – торжественно заявил Элеазар, до сих пор подавленно молчавший.

Симон при этих словах поморщился, а Иуда добавил:

– И только один Первосвященник мог открыть эту крышку, да и то лишь один раз в году…

– Да и то не всякий первосвященник – ехидно добавил Йонатан – Мне как-то плохо верится, что Менелай смог бы даже приблизиться.

Маккавеи весело засмеялись, и это сняло напряжение, висевшее в воздухе.

– Что я должен сделать? – спросил Публий.

Он один не смеялся. Так вот для чего им нужен раб! Раба не жалко! Пусть раб погибнет за их непонятную реликвию.

– Ничего ты не должен делать! – вскричал Йонатан – Ты все равно не сможешь коснуться его. Тут нужен святой коэн…

– … Или инженер – тихо сказал Симон.

Публий удивленно посмотрел на него. При чем тут инженер? Любой раб сойдет, разве нет? Или все же не любой? Загадочный маккавей опять заставлял задумываться, задумываться так, что трещала голова от обилия вопросов.

Он подошел к таинственному сундуку и присмотрелся: загадочная реликвия явно что-то ему напоминала. И тут он вспомнил… Нечто подобное он видел в храме Гора в Мемфисе, где жрецы умудрялись метать настоящие молнии с помощью конструкции, немного напоминающей этот ковчег. По крайней мере, помнилось ему, там тоже были две золотые фигуры по краям, только у египтян это были соколы. До своего магического сундука и они боялись дотрагиваться, а передвигали его исключительно при помощи деревянных шестов, на концах которых были укреплены большие, полупрозрачные желтые камни, те, что греки называют "электрон". Этот "электрон", вспоминал Публий их рассказы, добывают где-то далеко на севере, там где солнце висит низко над морем, по которому ходят огромные ледяные горы, и горе кораблю, который налетит на такую гору в тумане. Стоят эти "электроны" огромных денег, так что на них у инженера надежды не было, но можно было попробовать нечто другое. Он заметил в углу несколько достаточно прочных дрынов, тоже заваленных камнями. Дерево выглядело сухим, а ведь это то, чего, как ему помнилось, добивались жрецы Гора.

Осторожно подойдя, он потянул один из них и отпрянул в страхе: сундук издал тихий, едва слышимый треск. Публий обернулся… Маккавеи стояли поодаль, настороженно поглядывая то на него, то на Ковчег. Он снова потянул за шест и, наконец, вытянул его целиком.

– Глядите – позолота – завороженно сказал подошедший Йоханан, посмотрев на шест – Это же один из тех, на которых его переносили.

Действительно, на дрыне была видна изрядно облупившаяся позолота.

– Отойди – сказал Публий Йоханану – И вы все отойдите.

Маккавеи послушно отошли на другой край пещеры. Осторожно, предельно осторожно, Публий дотронулся концом шеста до одного из верхних камней завалившей Ковчег осыпи. Ничего не произошло. Он медленно поддел шестом камень, сбросил его вниз и в страхе отпрыгнул в сторону: сундук затрещал значительно громче. Что это за треск? Ответа не было, но бывший инженер уже привык к безответным вопросам. Он сбросил второй камень, потом третий… Ковчег потрескивал, то тише, то сильнее, но убивать никого не собирался. Постепенно Публий осмелел и работа пошла быстрее. Из-за его плеча появился второй шест и тоже начал сбрасывать камни. Публий обернулся и увидел Симона, осторожно орудующего шестом. Работа пошла быстрее и вскоре Ковчег был совершенно свободен от камней. Теперь Публий мог его рассмотреть. Он действительно напоминал сундук очень тонкой работы, длиной локтя этак в два-три и соответствующей ширины. Стенки темного дерева были покрыты многочисленными узорами, рассмотреть которые не позволяла пыль. Всем бы он походил на сундук, если бы не две крылатые фигуры по краям инкрустированной золотом, а может быть и цельнозолотой, крышки. Фигуры изображали людей, огромные крылья которых взмывали над их головами навстречу друг другу и почти соприкасались кончиками золотых перьев. По верхнему ободу Ковчега, сразу под его крышкой виднелись четыре кольца. Догадавшись, что надо делать, Публий просунул свой шест в ближайшее кольцо, толкнул его дальше и просунул его конец через кольцо на противоположной стороне. При этом он задел за кольцо и Ковчег слегка, едва заметно качнулся. Внезапно раздался треск, намного более сильный чем прежде и между кончиков почти сомкнувшихся крыльев проскочила толстая бледно-оранжевая молния.

Все шестеро со страхом отпрянули на другой конец пещеры, при этом брошенный Публием дрын вызвал еще одну молнию. Маккавеи ошарашенно посмотрели друг на друга, потом все разом посмотрели на Публия. Он посмотрел на них таким же недоуменно-испуганным взглядом и пожал плечами. Ничего не происходило: Ковчег не метал в них молний и никого не пытался испепелить. Публий покосился на Симона, но загадочно-невозмутимый Тасси выглядел таким же растерянным как и остальные. Это почему-то так рассмешило Публия, что он не сумел сдержаться и расхохотался во весь голос. Маккавеи ему не препятствовали, смущенно посматривая на бывшего инженера, но на лицо Симона быстро вернулось прежнее выражение невозмутимой уверенности. Отсмеявшись, Публий еще раз внимательно рассмотрел Ковчег. Похоже, что фигуры стоят на шарнирах и поворачиваются. Но почему молния проскакивает именно между крыльями? Может быть…? Не проверить ли возникшую у него в голове безумную мысль. А что он, раб, может потерять? Свою жизнь? Так она ему не слишком дорога. И он снова вспомнил глаза цвета мокрого песка, но тут же мысленно отогнал ненужное видение.