Марк Рабинович - Чудотворцы

Не торопясь вернувшись к вяло потрескивающему Ковчегу, он снова взял шест и осторожно надавил на одно из взметнувшихся крыльев. С треском выскочила молния, но не ударила, а ушла во второе крыло. Он надавил сильней и фигура повернулась, отведя крыло в сторону и выстрелив еще одной молнией. Обернувшись, он увидел пять пар удивленно уставившихся на него глаз. Подмигнув им, он надавил было на другое крыло, но быстро сообразил, что два тяжелых крыла, повернутых в одну и ту же сторону, могут повалить Ковчег. Зайдя с противоположной стороны, он нажал шестом на второе крыло и повернул эту фигуру в противоположную сторону. Теперь крылатые люди смотрели в разные стороны, как будто обидевшись друг на друга. Интересно, что в этот раз молнии не было, подумал Публий.

– Что теперь? – спросил он Симона.

– Теперь надо перенести его в более надежное место – ответил тот.

Он, казалось, совершенно оправился от потрясения, чего нельзя было сказать об остальных маккавеях. Все же они пришли в себя настолько, что трое из них смогли ухватиться за концы протянутых Публием шестов и только Йонатан и Йоханан остались не у дел. Осторожно подняв ковчег шестами и стараясь держать руки подальше от его краев, они понесли было его в противоположный конец пещеры, но внезапно остановились, услышав истошный крик Публия:

– Кладите! Бегом в сторону!

Послушно не то бросив, не то опустив шесты все трое отбежали в сторону и испуганно уставились на него.

– Простите… – смущенно сказал он, утирая со лба пот.

Публий не стал рассказывать, что увидел, как страшные крылья начинают снова сближаться. Неверное, ему просто показалось. Дальнейший перенос Ковчега прошел без происшествий и он, наконец был установлен в узкой нише в дальнем углу. Публий прекрасно понял замысел Симона: в этой открытой сверху и не самой сухой пещере здесь был самый высокий и сухой угол. Но ведь не только для этого он привел их сюда, думал он. Наверное, будет разговор. И разговор состоялся этим же вечером, но вначале они снова завалили камнями и ветками вход в пещеру. Потрескивал костер, на раскаленных камнях пеклись лепешки, вкусно пахло из кувшинчика с оливковым маслом и, поэтому, разговор долго не начинался. Наконец, когда они насытились, первым не выдержал нетерпеливый Элеазар:

– Так твой раб у нас теперь вместо Великого Коэна? – спросил он со смехом – Ты его обрезать не забыл?

– А правда, Тасси – подхватил Йонатан – Он у тебя обрезан?

– Вам что, все остальное уже ясно? – ехидно спросил Иуда – Или его крайняя плоть для вас важнее всего?

– Брось, Маккаба – проворчал Симон – Они просто боятся задавать правильные вопросы.

– А какие вопросы – правильные? – осторожно влез в разговор Публий.

– Вот это как раз был правильный вопрос – неожиданно заявил Йоханан – Верно, Тасси?

– Да, Гаддис – подтвердил Симон – Поэтому, я вам помогу и подскажу правильные вопросы. Например: для чего использовался Ковчег? Или – почему и когда он был спрятан?

– На второй вопрос я могу ответить – заявил Элеазар – Его спрятали перед Вавилонским пленением, потому что было пророчество.

– Я тоже слышал эту историю, Аваран – подтвердил Симон – Но только это выдумка. Спрятали же его совсем по другой причине… Но об этом позже. Самый главный вопрос в том, что такое Ковчег? Кто из вас знает ответ?

Публий обвел взглядом освещенные костром задумчивые лица маккавеев. Было заметно, что братьев одолевают сомнения. Очевидно, они знали что-то, но подозревали, что их знаний недостаточно, и, поэтому, молча ждали продолжения. Все же Элеазар не выдержал:

– Там лежат Скрижали Завета, а еще – через Ковчег Господь являет свою волю.

– Думаю, так оно и есть – спокойно сказал Симон – А еще, он источник неимоверной силы, верно?

– Он сравнивал холмы с землей на своем пути – задумчиво, как будто что-то вспоминая, сказал Иуда.

– И на выровненном пути можно проложить широкую. ровную дорогу, и это очень хорошо – Симон говорил тяжело, с трудом выдавливая слова – Ну, а если на пути попадется город. то можно и город снести.

Все, не исключая Публия, с ужасом посмотрели на него. Он посмотрел на них с грустной улыбкой и спросил:

– Вы что, действительно думали, что стены Иерихона пали от звуков труб?

Публий слышал эту историю от Симона и не удивился, когда Элеазар вскричал:

– Но ведь сказано, что вострубили в трубы, и стена города рухнула?

– Правильно сказано, да только неправильно понято. Не путай "тогда, как…" с "потому, что…"

– Ты хочешь сказать…?

– Я хочу сказать, что Ковчег – это еще и оружие! Страшное оружие!

Он произнес это так, что Публию стало жутко, и, похоже, не только ему. В расщелине наступила такая тишина, что они услышали поступь диких коз на скале над ними. Помолчав, Симон продолжил:

– … И именно поэтому он здесь.

И опять первым не выдержал Элеазар:

– Не понимаю! Мы же можем сокрушить любую армию. Что нам теперь слоны Антиоха! Да что нам все слоны Ойкумены!

Симон повторил как эхо:

– Вот именно поэтому он здесь… Нам даже пришлось отдать на поругание соломонов Храм и пережить вавилонское рабство, потому что на другой чаше весов была гибель мира. И из Храма Ковчег исчез не перед вавилонским нашествием, а много раньше. И не от Навуходоносора его прятали, а от тех из нас, кто еще не был готов…

Публий слышал это "не готов" уже не в первый раз, но теперь выяснялось, что не он один был не готов.

– Не готов к чему? – подал голос Йонатан.

– К тому, чтобы использовать страшную силу Ковчега исключительно на благо – обычно невозмутимый Симон вскочил на ноги и сейчас почти кричал свистящим, прерывающимся шепотом – Но что есть "благо"? Для одного это надел для каждого землепашца, кусок хлеба, Храм, наши обычаи и законы. А для другого… ?

Он сделал паузу. Все неотрывно смотрели на него и, казалось, забывали дышать. Публий судорожно втянул в себя воздух.

– А для другого – продолжал Симон, вбивая слова как гвозди – Это уничтожение еще одного города, потом – еще одного. А что потом? Выжженные поля, мертвые города и богоподобные победители на развалинах? Ах, как трудно от этого удержаться. Не всегда это удавалось Давиду, и не всегда Соломону, но все же они удержались на грани, не преступили ее. А другие? Неужели, Апфус, ты не понимаешь, для чего были нужны коэны? Как ты думаешь, почему лишь Великий Коэн, да и то лишь раз в году, мог поднимать "капорет"? К счастью, тогда еще нельзя было стать Первосвященником за золото или в результате интриг. Да мне плевать, что Менелай не потомок Аарона, а вот то, что его назначил проклятый Базилевс, это не дает мне покоя, это жжет мне грудь. А теперь представь нашего Менелая властителем Ковчега? Представил? Представил?