Игорь Адов - Младший сержант Алексей Крайнов

Хоронили пятерых наших со взвода разведки пареньков и троих… тоже наших, из поставленного в заслон пулемётного расчёта. Вероятно, ребята спросонья не смогли правильно разобраться в обстановке, и получилось восемь трупов, тринадцать раненых и две батальонные полуторки на выброс. Через полчаса всё было кончено: братская могила на обочине, рядом разгруженные грузовики, окровавленные бинты да изувеченный гранатными осколками пулемёт «Максим» на краю мелкого, осыпавшегося окопчика…

Ближе к полудню вышли к большому, забитому войсками селу, входить в него не стали – по приказу комбата расположились в сторонке, в огромном сливовом саду у дороги. Получили команду на привал – устало свалились на землю. Последнее, что запомнил Алексей, были командиры рот батальона во главе с майором, уходившие в сторону белых с жёлтыми камышовыми крышами хат.

Проспал Лёха часа четыре, не меньше. Здоровый, молодой организм, частично решив проблему с усталостью, немедля разбудил хозяина с посылом на пустой желудок. А виной тому был, конечно же, старшина и волшебный запах мясной каши, исходивший от передвижной ротной кухни! В этот раз на еде не экономили, досталось всем по двойной норме, а что хлеб чёрствый, так тут главное не спешить и дать ему хорошенько пропитаться, насытиться душистой влагой от густой и горячей каши, а ещё лучше покрошить прямо в котелок!

За обедом от Цепеленко узнал новости: раненых отнесли в село, в лазарет. Комбат с командирами рот ещё не возвращались. Утреннее наступление прошло без их участия. Село забито тыловыми частями, боевые же подразделения, включая их полк, ушли далеко вперёд и там ведут бои. Красовитов и ещё половина батальона натрескались неспелых, твёрдых как камень, фруктов и уже часа полтора обильно удобряют дальние окраины сада. Отсюда и добавка за обедом: многим стало не до еды. Иванович, батальонный фельдшер, устроил жуткий разнос всем командирам взводов.

– Всем, кроме нашего! – гордо поднял вверх грязный указательный палец Володька. Сзади нетвёрдым шагом подошёл и сам любитель неспелых плодов, красноармеец Красовитов. Садиться не стал, а, прислонившись к тонкоствольному дереву, замер в сторонке: видимо, хотел остаться незамеченным. Однако не вышло.

– Да ты не переживай, Лёха! Из нашего взвода только Димка той отравы и налопался. Остальным я запретил, – во весь голос, чтобы все слышали, веселился Цепеленко, – а Димке разрешил. Как другу разрешил! Ну и в качестве пособия учебного, конечно, чтобы остальным неповадно было! Зато теперь наш взвод единственное боеспособное подразделение в батальоне! А остальные переквалифицировались в минно-заградительные отряды. С химическим уклоном…

Смех прервала команда на построение. Батальон получил приказ: обеспечить оборону села с западного направления.

Лёшкино отделение рыло окопы у дороги, метрах в трёхстах от последних хат, как раз в центре обороны. Копали на совесть: к вечеру одиночные окопчики для стрельбы лёжа превратились в полноразмерные ячейки на двух пехотинцев. Однако подошедшие Цепеленко со взводным стараний Лёхиных ребят не оценили и предложили, в приказной форме, ячейки между собой соединить ходами сообщений да прорыть ещё один ход – тупиковый, в конце с ямкой: для любителей фруктов, чтобы позиции отделения своей беготнёй не выдавали. И всё это хорошенько замаскировать приказали, наверное, чтобы до рассвета уж не ложиться! Поднапрягшись, управились дотемна и, выставив охранение, завалились спать.

Утром немцы бомбили село. Проснувшись от близких разрывов, Лёха смотрел из окопа. Сначала бомбили свысока. Самолётов тех толком и не видать было, но бед понаделали предостаточно: с разных концов немаленького селения заклубились дымовые столбы – горели плотно стоящие друг к другу строения. Украинские мазанки, что так нравились Лёшке издали, от близких разрывов легко превращались в кучу пыли с быстро занимающейся пламенем соломенной шапкой наверху. Непонятно, откуда взявшийся, ветер то пламя подхватывал и разносил «подарочек» по соседям. Чем больше горело домов, тем выше поднимались огненные столбы, и, наконец, объединившись в единое целое, огромный огненный монстр с рёвом, треском и искрами начал пожирать селение.

Опомнившись, расквартированные там «штабные» шустро рванули от пожара. С огнём никто не боролся; куда там, только драпали! Толпа пехотинцев – кто босиком, а кто и в исподнем – мгновенно заполонила улицы. Санитары с носилками, словно муравьи с яйцами из разорённого кем-то муравейника, не обращая внимания на нелёгкий груз, резво неслись к спасительным фруктовым зарослям на окраине. Разномастная техника, ревя моторами, разом ринулась в поле. Тут-то и наступила очередь пикировщиков. Много их было, очень много! После двух десятков Лёха сбился со счёту. Бомбили, стреляли из пулемётов, словно гончие псы на охоте, гонялись за каждой машиной, каждой не успевшей укрыться в кронах садовых деревьев повозкой. А при выходе самолётов из смертоносного пике, Алексей это отчётливо видел, за дело брались бортовые стрелки-радисты, щедро поливая свинцом в панике мечущихся по полям людей…

Наступление продолжалось. К полудню войска вновь потянулись на запад. Наскоро, в воронках, хоронили погибших товарищей и уходили части, квартировавшие в селении. К обеду никого не осталось, лишь потрескивая боеприпасами, тлели и дымили развалины позади их батальона, да коптила небо, истерзанная немецкими пикировщиками, разбитая, покалеченная техника. Изрядно поредевший разведывательный взвод под командованием старшины опять мародёрничал: добывал из брошенных машин и со складов сгоревшего села продовольствие и, вообще, что придётся. Собирал отбившихся от подразделений «ничейных» людей. Народу набралось ещё на одну роту – четвёртую.

Вечером ели до отвала: и тебе свинина жареная, и рыба консервированная, и сахар, слипшийся от огня до состояния леденца без палочки. Разжились боеприпасами без меры, нашли два целых пулемёта «Максим» с полными боекомплектами. Две пушки сорокопятки с тремя красноармейцами – остатками расчётов. Остальные артиллеристы и орудия дивизиона то ли разбежались, то ли побило всех – потерялись, короче. В общем, комбат ту артиллерию быстро «усыновил» и поставил на самом танкоопасном направлении – как раз за Лёшкиным взводом. Лёха со своим отделением, по приказу командира роты, поступил в распоряжение старшего сержанта-артиллериста.

Сначала зарывали и маскировали пушки, затем рыли окопы для боеприпасов. Перекур десять минут, и снова окопы, поодаль – уже для расчётов. Потом соединили всё ходами сообщения. Перекур, и чуть в стороне – запасные позиции по той же схеме. Снова перекур, и тренировка: старший сержант – командир, бойцы-артиллеристы из пушечного расчёта – наводчиками. Лёхины пехотинцы в роли заряжающих да подносчиков снарядов. Сам же командир отделения, младший сержант Алексей Крайнов, оставшись без личного состава, в земляных работах участие принимать отказался, впрочем, как и в тренировочных стрельбах, а отобрав пулемёт у Димки, удобно устроился впереди, в опустевших теперь траншеях отделения. «Предатель» же Красовитов, получив должность заряжающего при пушке, казалось, жизнью был доволен полностью и распоряжениям своего нового командира внимал с превеликим почтением, благоговением даже! Чем, безусловно, вгонял Лёшку в ещё большее уныние.