Анджей Иконников-Галицкий - Сожженные революцией

Начало литургии задерживалось. Чего-то или кого-то ждали. Народ переминался с ноги на ногу. Перешёптывались – тем громче, чем дальше от гроба; у дверей уже почти в полный голос. Попытаемся разобрать, что говорят.

– Что, Введенского отпевать здесь будут? (Гладколицый гражданин в костюме, с университетским значком на лацкане.)

– Да, по архиерейскому чину. Митрополит он у них считается или кто там… (Небритый дяденька, от которого слегка тянет перегаром.)

– Ах, отец Александр, какой красавец был-то! Какой высокий, видный! (Немолодая дама в шляпке и в летнем пальто с высокими плечиками.)

– Не отец, матушка, а владыка! А какие проповеди говорил – ведь плакали, сил нет, плакали… (Женщина попроще, в платочке.)

Среди разнообразных лиц в толпе мы выбираем одно: красивый молодой человек лет двадцати пяти с зачёсанными назад волнистыми волосами. Так жаден его взор, так беспокойно-внимательно он оглядывает пространство храма, что мы вправе ждать от него проникновенного слова.

Из воспоминаний актёра Анатолия Борисовича Свенцицкого:

«Храм Св. Пимена Великого был переполнен, но странные были похороны. Я пришёл в храм к 10 утра. Заупокойная литургия ещё не началась. Пожилые женщины в народе высказывались об Александре Ивановиче крайне резко: “Да какой же он митрополит! Смотрите – три жены у гроба, все тут…” Народ почти не осенял себя крестным знамением. Служба всё не начиналась, кого-то ждали. Очевидно, архиерея, подумал я. Но кто же будет отпевать Введенского? Распорядители попросили народ расступиться и в храм вошла и медленно пошла ко гробу… Александра Михайловна Коллонтай. Я её хорошо знал в лицо, не раз встречал в Доме актёра. Шла легендарная Коллонтай, бывший посланник, организатор небезызвестного общества “Долой стыд”, коммунистка, правда, уже давно в немилости и не у дел, но репрессиям не подвергавшаяся. Всё ещё эта бывшая дворянка, генеральская дочь, была импозантна: чёрное платье, орден Ленина на всё ещё пышной груди, в руках огромный букет красных и белых роз. Стала А. М. Коллонтай у гроба рядом с жёнами А. И. Введенского» [236] Свенцицкий А. Б . Они были последними? М., 1997 С. 46–47. .

Свенцицкий не всегда точен в своих мемуарах. Коллонтай никакого отношения не имела к нашумевшему в двадцатых годах обществу «Долой стыд!». Встречаются в его рассказах ошибки и небывалые сценические эффекты. Но в описании действующих лиц его актёрская память ошибиться едва ли могла. Приходится поверить: член ЦК ВКП(б) безбожница Александра Коллонтай присутствовала на отпевании митрополита Александра Введенского.

Так что вот она – постаревшая, но с тем же взором серых глаз и с тем же знакомым нам разлётом бровей – стоит рядом с жёнами бритого архиерея…

А с солеи смотрит на гроб молодой дьякон. На чуть крючковатом еврейском носу – очки. Из-под очков поочерёдно то справа, то слева выкатывается слеза и застывает на щетине подбородка. Но вот его зовут из алтаря:

– Отец Анатолий! Анатолий Эммануилович! Подойдите сюда. Сейчас начинаем.

Звучит, наконец, возглас: «Благословенно царство…»

И литургия начинается.

Из рассказов Анатолия Эммануиловича Левитина (Краснова):

«Служили два архиерея – митрополит Филарет Яценко и архиепископ Алексий Курилёв и 12 заштатных священников. <���…> Гроб с телом покойного внесли через царские двери и алтарь и затем трижды обнесли вокруг храма» [237] Левитин А., Шавров В . Очерки по истории русской церковной смуты. Т. 3. Цюрих, 1978. С. 413–414. .

Свенцицкий:

«Странные были похороны! Кончилось отпевание (“иерейским” чином), обнесли А. И. Введенского вокруг храма, а прощаться из народа никто не идёт. Гроб на возвышении стоит одинокий. <���…> Утирает платочком глаза А. М. Коллонтай… плачут и другие обновленцы последнего для них дня, рыдает А. Э. Левитин… И всё…» [238] Свенцицкий А. Б . Указ. соч. С. 47–48.

Левитин:

«Он погребён на Калитниковском кладбище, за алтарной стеной, в одной могиле с Зинаидой Саввишной – своей горячо любимой матерью…» [239] Левитин А., Шавров В . Указ. соч. С. 414.

Александр Иванович Введенский (митрополит? протоиерей? церковный реформатор? расколоучитель? проповедник Христа? антихрист?) обрёл известность в 1917 году; в 1920-х годах его имя гремело по всей Совдепии, как православной, так и безбожной. И позднее оно, это имя, появлялось (правда, всё реже) на полосах советских газет – вплоть до краткого некролога в официозных правительственных «Известиях». О нём рассказывали, его вспоминали. Разнообразными отблесками в нём, как в криволинейной стенке сосуда, отразились многие персонажи этой книги. Он был вхож в круг Мережковского и Гиппиус; его называли «Александром Блоком от православия»; он проповедовал войну до победного конца бок о бок с Савинковым; он водил дружбу и с эсерами, и с анархистами; его чтила Александра Коллонтай. Улица в Ленинграде, на которой стоял храм Захарии и Елисаветы, где он служил в годы революции, была переименована в улицу Каляева. И на закате жизни ему пришлось послужить в Москве в храме на Каляевской улице… Мы не утверждаем определённо, но вполне можем допустить его знакомство с Лопатиным, Кокошкиным, Шингарёвым, Дальским: пути их пересекались в Петрограде в семнадцатом-восемнадцатом годах. Если он не знавал их, то вполне вероятно, что кое-кто из них слушал его проповеди. Ибо на его проповеди стекались и верующие, и безбожники, социалисты, кадеты, большевики, анархисты.

При всём том его жизненный путь до революции прослеживается поверхностно и пунктирно. Нам неизвестны какие-либо исследования или мемуары о ранних этапах его биографии, кроме вдохновенного, но краткого очерка Анатолия Левитина [240] См. пред. примеч., а также: Краснов-Левитин А . Дела и дни. Обновленческий митрополит Александр Введенский. Париж, 1990. . Левитин не называет источников информации о происхождении, детстве и юности своего героя; по всей вероятности, он пересказывает сведения, почерпнутые в ближнем кругу вождя обновленцев, и/или повествует со слов самого Введенского. «Митрополит-апологет» и «первоиерарх» делился воспоминаниями с Левитиным на склоне жизни и в чём-то был правдив, а в чём-то подстраивал прошлое под сложное настоящее и желаемое будущее.

Кое-что, впрочем, подтверждается документами.

Так, не вызывает сомнения то, что родился наш герой 30 августа 1889 года в Витебске. Его отец, учитель латыни в гимназии (впоследствии этой же гимназии директор), происходил из духовного сословия, окончил семинарию, университет, служил по ведомству народного просвещения и перед смертью дослужился до чина статского советника, каковой чин приносил с собой права потомственного дворянства. (Тут у Введенского есть нечто общее с Лениным: происхождение из провинциальной учительской среды, служба отцов в гимназиях вплоть до директорства, выслуживание «генеральского» чина и дворянства. Если бы они году этак в 1920-м встретились и разговорились о детстве, то, наверно, поняли бы друг друга.)