Кассия Сен-Клер - Золотая нить. Как ткань изменила историю [litres]

Стада овец у крупнейших землевладельцев насчитывали десятки тысяч голов. Епископ Винчестерский в своих поместьях в начале XIV в., к примеру, владел 29 000 овец. Генри Лэйси, герцогу Линкольнширскому, принадлежало 13 400 голов. Хотя утверждалось, что главной целью разведения овец в Средние века было их молоко, из которого делали сыр, дошедшие до нас прайс-листы показывают, насколько важной и ценной была их шерсть. Овцы, дававшие особо тонкую шерсть, стоили 10 денариев за голову. Этого было достаточно, что оплатить несколько дней работы опытному торговцу. Овцы с более грубой шерстью стоили всего 6 денариев за голову.

Торговцы, имевшие дело с шерстью, как только та расставалась с овцой, считали ее в мешках и в кипах. Это немного сбивает с толку, но мешок – средневековая мера веса, равная около 165 кг, а кипа – мешок, переупакованный для погрузки на корабль. Один известный нам коносамент [201] Товарно-транспортная накладная в те времена. – Прим. ред. этого периода состоял из 113½ мешка. В то время настриг с овцы весил от полукилограмма до килограмма, следовательно, в этом грузе была шерсть от 37 455 овец.

В XII и XIII вв. во многих местах Англии выращивали овец и продавали шерсть. Области конкурировали друг с другом, чтобы продавать местную шерсть как товар наилучшего качества. В прайс-листе 1343 г. самая дорогая шерсть с валлийской границы. В другом прайс-листе, составленном веком позже, ясно видно, что пальма первенства перешла к «Лемстеру» (Леминстеру). Это разделение продолжалось и в производстве тканей. Линкольн был знаменит не только своими зелеными тканями, но и красными. «Алый из Линкольна» был настолько востребован, что название использовалось точно так же, как в наши дни дизайнерский лейбл. В Венеции в середине XIII в. это была самая дорогая и желанная ткань.

Тогда производство шерсти практиковалось в Котсуолде на юге, а на севере – в треугольнике между Йорком, Линкольном и Стэнфордом. На самом деле Йорк в немалой степени был обязан процветанием тому, что стал тем местом, куда свозилась шерсть, произведенная в окрестностях. Йоркские торговцы богатели, действуя как посредники между фермерами и теми, кто продавал шерсть за границу из города-порта Халл. (Оба города серьезно пострадали, когда в XIII в. пираты Северного моря начали нападать на корабли, полные тюков пушистого белого золота, что заставило торговцев перевозить товар до Лондона по суше [202] Ryder, «Medieval Sheep and Wool Types», p. 23. [203] Nightingale, pp. 8, 10; Walton Rogers, pp. 1715, 1829. .)

Традиционно бо́льшая часть северной шерсти была жесткой и остистой, но в XII в. богатых землевладельцев – включая многих монахов-цистерцианцев – становилось в регионе все больше, они привезли с собой тонкорунных овец и лучшие технологии спаривания, что привело к появлению более тонкой шерсти. Тем не менее качество продолжало существенно варьироваться. Лучшая йоркширская шерсть стояла на шестом месте в стране в прайс-листах начиная с XIII и XIV вв., в то же время самая жесткая шерсть стоила очень дешево [204] Walton Rogers, pp. 1708, 1710. .

Коппергейт нависает над рекой Грейт-Уз в Йорке. Столетиями речная вода увлажняла почву вокруг, превращая ее в торф, сохранявший артефакты, которые погибли бы в неблагоприятном климате. Раскопки, проведенные между 1976 и 1981 гг., открыли картину шести веков текстильного производства, вплоть до IX в. В целом Коппергейт – участок размером тысяча квадратных метров и глубиной девять метров – преподнес археологам 1107 артефактов, связанных с текстилем [205] Там же, p. 1713. .

Хотя археологи откопали небольшое количество льна и даже волоски шелка, скорее всего импортированные уже готовыми или в виде пряжи, царицей оставалась шерсть. Были найдены двадцать два сырых пучка (отдельные клоки шерсти, вырванные естественным образом), а также сто двадцать фрагментов тканей и пятьдесят восемь кусочков пряжи и веревок англо-скандинавского и средневекового периодов. Также были найдены инструменты, специально созданные для обработки шерсти, и множество паразитов, водившихся в овечьей шерсти. Этот совершенно не гламурный ассортимент тем не менее позволил исследователям выстроить сложную картину того, что происходило в средневековой торговле шерстью [206] Ryder, «Medieval Sheep and Wool Types», p. 19; quoted in Walton Rogers, pp. 1769, 1715, 1766. .

Наибольшая часть шерсти – около двух третей – была белой, что указывало на тщательную селекцию в окружающих хозяйствах. Этот процент выше, чем в других исследованных местах. Это интересно, потому что белую шерсть легче окрашивать, и поэтому она ценится выше. Понятно, что в почве Коппергейта сохранились следы большого количества красящих растений. Резеда давала желтый цвет, вайда – синий, а марена – красивый и относительно яркий красный. В течение этого периода Британия славилась своими алыми красителями. В поэме XI в., написанной Уинриком Тревским (Winrik of Treves) (ок. 1068–1097 гг.), рассказчик – овца – славит зеленые ткани Фландрии, черную краску Рейнской области и рыжевато-коричневую краску Суавии, прежде чем обратиться к самому прекрасному цвету из всех: «И кровь, и солнце, и огонь не так сияют красным, как ты, Британия, рубином сияешь в плаще моем» [207] Hurst, p. 82; Ryder, «Medieval Sheep and Wool Types», p. 14. .

Как и на земле викингов, в Британии первым этапом переработки шерсти была ее сортировка. Но здесь, так как бо́льшая часть шерсти предназначалась для продажи и экспорта, этот этап приобретал дополнительное финансовое значение. Такие факторы, как длина пучка шерсти и цвет, принимались во внимание так же, как и происхождение волокон. (Самой плохой шерстью считалась шерсть, ощипанная с мертвой овцы, она называлась morlings ). Породы в некоторых областях могли иметь более длинный или более короткий пучок, позволяя использовать шерсть по-разному. Лучшая шерсть предназначалась для роскошных рынков (к примеру, для флорентийских ткачей и торговцев), тогда как шерсть, немного уступающая ей по качеству, могла оказаться в Лондоне или быть куплена богатыми местными торговцами [208] Walton Rogers, pp. 1719–1720. .

Шерсть, предназначенная для местных рынков или которую торговцы хотели превратить в ткань, обрабатывалась на месте. Для начала шерсть мыли, чтобы смыть натуральные жиры и ланолин, который покрывает волокна и мешает им впитывать красители. При окрашивании шерсть опускали в чан с нужным красителем, а потом снова смазывали маслами вручную, чтобы смягчить ее. Один писатель в 1683 г. рекомендовал «лучшее рапсовое масло или, при желании, хорошо осветленный гусиный либо свиной жир» [209] Там же, pp. 1827, 1731, 1736, 1741, 1753, 1759. .

Затем шерсть кардовали, если это была шерсть с короткими пучками, или чесали, если это была шерсть с длинными пучками. Так распутывали спутавшиеся волокна и добивались того, чтобы шерстинки менее плотно прилегали друг к другу (так их было легче вытаскивать при прядении). Чесалка для шерсти, датируемая предположительно VIII в., была откопана в Коппергейте. На ней двойной ряд железных зубьев на деревянном основании. На обратной стороне было отверстие, в которое вставляли ручку. В результате чесалка выглядела наподобие щетки для пола.