Михаил Гришин - Золотой медальон

Витька и опомниться не успел, а уж человек в маске навалился на застигнутого врасплох мальчишку так, что он чуть не задохнулся в его живописных лохмотьях. Пока Витька приходил в себя и готовился оказать ему достойное сопротивление, на подмогу обманному медведю подскочили ещё три человека, правда, без масок, но с густо заросшими волосами, будто лешие. Догадываясь, что они так просто от него не отстанут, Витька принялся отчаянно драться и отбиваться, пинаясь ногами с таким расчётом, чтобы угодить каблуком в глаз или в какое другое болезненное место нападавшим.

– Ты, княжич, особо не трепыхайся, – рычали разбойники. – Не то тебе худо будет.

– Вон оно в чём дело, – смекнул Витька. – Из-за плаща они приняли меня за княжича.

Худой и увёртливый Витька доставил немало хлопот шайке взрослых мужиков, пока они хоть как-то сумели его утихомирить.

– Усё, княжич, – многозначительно проговорил разбойник, скрывавшийся под медвежьей маской. – Кончилась ваша княжеская воля.

– Не иначе они задумали устроить переворот в княжестве, – опалила Витьку мысль. – И выбрали для этого самое удобное время… Ведь князь Мстислав на войне… Осталось только устранить молодого княжича, как законного наследника…

И как бы в подтверждение его догадки один из нападавших, у которого на глазу виднелось бельмо размером с горошину, добавил, зловеще чиркнув большим пальцем себя по горлу:

– А тебя, княжич, надобно безо всякой волокиты к праотцам отправить.

Витька, который лежал, уткнувшись носом в траву, расслышал далёкий лошадиный топот. По всему видно, это возвращался Лучезар, наконец спохватившийся о своём госте, непонятно куда запропастившемся.

– Сейчас эти головорезы осознают свою ошибку, – подумал сокрушённо Витька, – и пленят уже настоящего княжича.

Чтобы не случилось непоправимое, следовало срочно вмешаться. Покумекав самую малость, Витька применил военную смекалку: высвободив голову, укусил за волосатую вонючую руку одного из разбойников, который держал его за плечо.

От боли тот заревел так, что переполошились остальные. Этого умудрённому жизненным опытом Витьке оказалось вполне достаточно, чтобы вырваться и отбежать на безопасное расстояние.

– Что, съели? – злорадно крикнул он.

Разбойники вскочили и рванули к нему, но просчитались.

Осенённый новой идеей, Витька торопливо сорвал с себя плащ, оставшись в одних шортах и рубахе с короткими рукавами, что неоднократно уже поражало древних русичей своей странностью.

Увидев такие чудеса, разбойники остолбенело замерли в самых замысловатых позах.

Чтобы не дать им времени прийти в себя, Витька дополнительно оглушающе громко заорал:

– Попались!.. Которые кусались!..

– Демон! – в страхе закричали в один голос суеверные разбойники и побежали к лесу, поминутно оглядываясь.

В это время на взмыленном коне подскакал Лучезар. Прислушиваясь к удалявшимся крикам в лесу, он с тревогой спросил:

– Что случилось?

Витька безо всякого объяснения, как птица, даже не коснувшись руками, взлетел на коня позади Лучезара и во весь голос завопил:

– Гони!

Таким злым и опасным Лучезар его никогда не видел, поэтому без разговора рванул поводья и поскакал, нахлёстывая коня по бокам плёткой. Они неслись быстрее лани, если бы она вдруг вздумала с ними тягаться, и вскоре очутились у городища. Только на виду у стражников мальчишки осмелились перевести дух сами и дали передохнуть коню, который от такой бешеной скачки едва держался на ногах, будто он проскакал не одну сотню вёрст.

– Так что же всё-таки произошло? – спросил Лучезар.

Оглянувшись на всякий случай на далёкий лес, Витька немедля ввёл его в курс дела, спешно рассказав о том, какое несчастье с ним приключилось. Которое, впрочем, не совсем несчастье: вот если бы в руки злодеев попался настоящий молодой княжич, тогда было бы, несомненно, несчастье. А судя по их решительному настрою, скорее всего, даже невосполнимая утрата.

– Говоришь, специально подстерегали? – переспросил задумчиво Лучезар.

– Специально, – подтвердил Витька. – К бабке не надо ходить.

– К какой бабке? – не понял Лучезар.

– К колдунье… То есть к вещунье, – поправился Витька, – которая может подтвердить каждое сказанное мной слово.

О вещуньях, невылазно проживающих в дремучих лесах, Лучезару в малолетстве рассказывала няня, что будто бы они предвидят будущее.

– Когда это они были, – ответил Лучезар. – У нас теперь православная вера, как в Византийской империи.

Витька хотел было с ним поспорить, потому что даже у них в двадцать первом веке находятся отсталые люди, которые обращаются к расплодившимся, как саранча в засушливую погоду, многочисленным хиромантам, гадалкам, экстрасенсам, колдуньям в каком-то там поколении, но передумал, чтобы не выставить себя на посмешище перед древним русичем, который и то в такую ерунду не верит. Вот вам и технический прогресс! Оказывается, в этом деле сравнение совсем не в пользу современного человека.

И Витька быстро обмолвился:

– Про бабку я почему вспомнил? Это такая поговорка имеется… А ты думал, что я в это верю?.. Нет, конечно!.. – и он искусственно посмеялся: – Ха-ха-ха!

Но по всему видно, Лучезару не было дела до какой-то там вымышленной старухи и думать об опасных лихих людишках он не перестал, потому что вдруг решил:

– Надо обо всём рассказать дяде.

Тем временем его дядя боярин Блуд проезжал во главе своего малочисленного отряда теми местами, где и произошла битва. Углядев возле кромки леса в траве красное расплывчатое пятно, он поднял руку, что на языке жестов означало остановиться. Сбившись в кучу, дружинники напряжённо уставились в ту сторону.

– Лют, – позвал боярин одного из своих сопровождающих, – выясни, что там такое.

Дружинник взмахнул плёткой, и конь, взвившись на дыбы, галопом поскакал к лесу. Скоро всадник вернулся, держа на вытянутой руке развивающийся, как знамя, красный плащ.

– Плащ князя Мстислава! – сообщил он.

Дружинники, взволнованно загалдев, стали кружиться на конях, оглядывая местность, будто следом за плащом должен был появиться и его хозяин.

– Разве наш великий князь не на поле брани? – гневным голосом обратился боярин к своим людям. – Или вы признали великого князя за отступника, трусливо сбежавшего от своего войска? Что ж вы ищете его там, где не должно быть?

И сказал один из дружинников именем Савва, винясь за всю младшую дружину:

– Грех попутал, боярин.

– А коль прознает великий князь о ваших тайных умыслах, – гнул своё боярин Блуд, – быть вам битыми от рук его.

– Не губи, боярин, – взмолился Лют, у которого на попечении были престарелые отец, да мать, да куча сопливых ребятишек, а жена была взята в полон ещё три лета назад половцами.