Джон Норвич - История Византийской империи. От основания Константинополя до крушения государства

Хотелось бы узнать побольше о праздновании тридцатилетия царствования Константина в Иерусалиме; в Константинополе эта церемония была исключительно христианской, в отличие от празднований по случаю освящения города. (С 331 по 334 год Константин закрыл все языческие храмы в империи.) В ходе этих празднований он воспользовался возможностью объявить о назначении двух своих племянников на ключевые государственные посты. Старшего, Далмация, он объявил цезарем, а младшему, Ганнибалиану, отдал в жены его двоюродную сестру – свою дочь Константину, после чего отправил его вместе с невестой править Понтом – диким гористым регионом, протянувшимся до омываемого дождями южного побережья Черного моря.

С возвышением этих молодых людей число правящих цезарей увеличилось до пяти, поскольку трое сыновей Константина от Фаусты уже получили данный титул; младший, Констант, стал цезарем за два года до того, в возрасте десяти лет. Увеличивая число цезарей, император намеренно пытался уменьшить их престиж: с возрастом он все больше верил в божественный промысел, который выделял его среди всех прочих людей. Однако это нежелание передавать власть в столице налагало на него исполинский объем работы. Первые месяцы 337 года он провел в Малой Азии, занимаясь мобилизацией армии против молодого персидского царя Шапура II и демонстрируя энергию, стойкость и выносливость, которые сделали его легендой среди подданных. Незадолго до Пасхи Константин вернулся в Константинополь, чтобы проследить за завершением строительства церкви Святых Апостолов, начатого за несколько лет до того. Возможно, он уже подозревал, что болен, так как именно тогда приказал приготовить ему могилу в этой церкви; однако его здоровье серьезно пошатнулось лишь после Пасхи. Он пытался лечиться ваннами в Еленополе – городе, который он перестроил в честь своей матери; именно там, как рассказывает нам Евсевий, «опустившись на пол в церкви, он впервые получил рукоположение в молитве», то есть стал новообращенным. После этого он отправился обратно в столицу, однако, доехав до пригорода Никомедии, понял, что не может двигаться дальше. Важный шаг, который он так долго обдумывал, больше нельзя было откладывать.

Вот так Константин Великий, много лет бывший самопровозглашенным епископом христианской церкви, получил крещение от епископа Евсевия Никомедийского, а когда обряд завершился, он «нарядился в императорские одежды, белые и сияющие словно свет, и лег на кушетку чистейшего белого цвета, отказавшись когда-либо одеваться в пурпур».

На протяжении всей истории возникал вопрос: почему же Константин откладывал свое крещение до смертного одра? Самый очевидный и подходящий ответ дает Гиббон:

Таинство крещения должно было содержать в себе полное и абсолютное искупление грехов, душа после него мгновенно обретала свою изначальную чистоту и получала право на обещание вечного спасения. Среди новообращенных христиан было много таких, кто считал неразумным слишком рано проводить этот исцеляющий обряд, который нельзя повторить, и понапрасну растрачивать бесценную привилегию, которую никогда нельзя будет обрести снова.

Константин умер 22 мая 337 года, на Троицу, пробыв у власти 31 год. Его тело поместили в золотой гроб, завернутый в пурпурную ткань, и привезли в Константинополь, где его торжественно установили на высоком постаменте в главном зале дворца. Тело оставалось там в течение трех с половиной месяцев; никто не был уверен, кто из пяти цезарей займет освободившийся трон, поэтому все это время придворный церемониал проходил так, словно Константин не умер. Что касается преемника, то первой свои пожелания должна была высказать армия. Хотя титул августа оставался выборным (по крайней мере, в теории), солдаты повсюду объявляли, что они не примут никого, кроме сыновей Константина, правящих совместно. Крисп был мертв; оставались три сына, рожденные Фаустой: цезарь в Галлии Константин II, цезарь на Востоке Констанций и цезарь в Италии Констант [9] Печальный недостаток воображения, который Константин продемонстрировал, выбирая имена для своих детей, вызывает большое замешательство среди историков, не говоря уже о читателях. Последних может утешить тот факт, что это продолжалось лишь в одном поколении. – Прим. автора. ; естественно, именно двадцатилетний Констанций поспешил в столицу после смерти отца и руководил его похоронами.

Событие это стало исключительным, как и планировал Константин. Похоронную процессию возглавил Констанций и отряды солдат в полном боевом облачении; следом везли тело в золотом гробу, в окружении копейщиков и тяжеловооруженной пехоты. От Большого дворца процессия шла к Милию мимо северо-восточного угла Ипподрома, а от Милия по улице Меса к недавно достроенной церкви Святых Апостолов. Евсевий говорит нам, что «на самом деле Константин выбрал это место для своего упокоения, ожидая, что его тело разделит с апостолами их почетный статус»:

В соответствии с этим он приказал установить в церкви двенадцать саркофагов, которые должны были служить священными стелами в память и в честь двенадцати апостолов, а его саркофаг установить в центре, чтобы по обеим сторонам было по шесть апостольских колонн.

На протяжении последних нескольких лет жизни Константин регулярно использовал титул Isapostolos , «равноапостольный»; после смерти он, так сказать, придал этому притязанию физическую суть. То, что он выбрал себе место среди равных, по шестеро с каждой стороны, дает веские основания предполагать, что он считал себя даже более великим, чем апостолы, – возможно, символом Спасителя в образе человека, наместником Господа на земле.

Однако место своего упокоения Константин занимал недолго. В своей столице, как и во многих городах империи, он пытался строить слишком много и слишком быстро, поэтому при строительстве хронически не хватало умелых рабочих, и часто экономили на фундаментах, толщине стен и опорных конструкциях. Через четверть века после завершения строительства здание церкви Святых Апостолов стало внушать опасения. Довольно быстро возникла неминуемая угроза обрушения большого золотого купола, и непопулярный патриарх Македоний приказал перенести тело императора в более безопасное место – расположенную неподалеку церковь Святого Мученика Акакия. Однако здание не рухнуло, как того опасался патриарх; хоть и ненадежно стоящее, оно просуществовало еще два века, пока в 550 году его полностью не перестроил Юстиниан. Не осталось ни следа ни от двенадцати апостольских саркофагов, ни от расположенной между ними могилы великого императора.