Святослав Атаманов - Лихие люди

– Сысой, лезь на телегу! – тут же скомандовал рыжебородый – А мы с тобой, Селиван, принимать будем.

Парнишка тут же полез на телегу. Очевидно, Сысоем звали именно его. А пожилой, которого назвали Селиваном – подошёл к телеге ближе.

– Эй, Ванька, а ты чего всё там возишься? Иди сюда давай быстрей! – крикнул рыжебородый, всё ещё возившемуся с лошадью детине.

Ванька отвлёкся от своего нехитрого занятия, встал и пошёл к телеге.

Сысой стал подавать мешки, остальные принимали. Мешки складывали прямо около телеги. Работа кипела, но мешков всё ещё оставалось много.

Вдруг рыжебородый словно опомнился от чего-то, и посмотрел на Сысоя с Селиваном:

– Так, я чего-то не понял – а где Егор? Почему вы только вдвоём вышли? Где он?

– Не знаю. – сказал Сысой, словно в чём-то оправдываясь.

– Как это не знаешь? Он же с вами был?

Тут в разговор вступил Селиван:

– Да не было с нами Егора. Поначалу рядом стоял, а как ты позвал – смотрим, ан его и нет.

– А где же он?

– Кто его знает… В лес наверно опять ушёл. – словно размышлял вслух. Селиван.

– В какой ещё лес?! Кто ему в лес разрешал уходить?! – закричал рыжебородый.

– Да разве ж за ним уследишь… – снова задумчиво протянул Селиван.

Рыжебородый повернулся к лесу, и стал кричать в ночную тьму:

– Егор! Эй, Егор! Егор!

Прошло около минуты, и вдруг из лесу вышел ещё один человек.

***

Человек, вышедший из леса, был воистину страшен. Увидевши такого человека впервые, особенно где-нибудь в ночном лесу – практически любой пришёл бы в суеверный ужас и бросился бежать без оглядки.

Возраста человек был неясного. Роста был среднего, примерно одного с рыжебородым. Но на этом их сходства заканчивались. Ну, если конечно, не считать за сходство наличие бороды.

Борода у вышедшего из леса – была чёрная как смоль, и зарос он ею буквально «по самые уши». При взгляде на него казалось – будто не лицо у него, а одна сплошная борода.

Одет человек был так же в чёрную одежду. Впрочем, нет – сказать чёрная она была, белая или какая-либо другая – было невозможно, ибо она была просто грязная. Было видно, что одежду свою человек давно не снимал и не стирал. К одежде его во множестве своём – прилипли палки, листья, мох. Руки так же были чёрными от грязи, в волосах был колтун. Словом, всем своим видом он был похож больше на лешего, чем на человека.

Но самое страшное, что было в этом человеке – его глаза. Его застывший, стеклянный взгляд – смотрел одновременно на всё и ни на что, словно сквозь пространство и время. С первого взгляда на него можно было понять – что это были глаза сумасшедшего, глубоко больного человека.

В руках вышедший из леса держал шестопёр. Но держал он его так, будто шестопёр ему вовсе и не был нужен, будто просто кто-то попросил его немного подержать чужую вещь.

Человек находился в полузабытьи, и думал о чём-то своём (если вообще о чём-нибудь думал). Но тут послышался голос рыжебородого:

– Егор! Егор!

Человек на секунду вышел из забытья и посмотрел на рыжебородого:

– А?

– Ты где был-то?

– Так…

Рыжебородый понял, что дальнейшие расспросы ни к чему не приведут, и просто махнул рукой, указывая на телегу:

– Иди, помогай.

Егор снова посмотрел на него, постоял ещё немного, потом подошёл к телеге. Рыжебородый вслед за Сысоем взобрался на телегу и стал подавать мешки, а Ванька, Селиван и Егор их принимали. Когда мешки скинули, под мешками обнаружилось три бочки.

– Чаво там, интересно? – сказал Ванька.

–Солонина наверно, или пиво. Ладно, потом проверим, сейчас недосуг. Скатывайте бочки вниз. – сказал рыжебородый, спрыгнул с телеги и направился к лежащим на земле убитым.

Он тщательно осмотрел трупы. На поясах у обоих были кошели. Но, к сожалению – в каждом из них обнаружилось только несколько жалких монет. Оно и понятно – откуда деньгам взяться, если товар свой ещё не продали. Вот обратно – с деньгами бы поехали.

Определить, кто были оба убитых при жизни – было не сложно. Сразу было видно, что они не бедствовали. Впрочем, на купцов были не похожи, да и не поехали бы купцы одни ночью через лес. Значит – богатые, зажиточные крестьяне. Это можно было понять даже по их обуви – на ногах у каждого вместо лаптей была пара новых сафьяновых сапог.

Тем временем, к убитым подошли и остальные:

– Ух ты, какие чёботы у них знатные! – тут же сказал Ванька, и принялся стаскивать сапоги с одного из убитых.

– Тебе, Ванька, такой сапог разве что на мизинец налезет. – усмехаясь сказал Селиван, глядя на огромные ванькины ножищи.

– Ну и что, всё равно. – сказал Ванька, продолжая своё дело.

Сапоги с трупов стащили, одежду сняли, однако оставили портки, нижние рубахи и нательные кресты – все их, атаман никогда снимать с убитых не велел. Трупы оттащили в придорожные кусты.

– Ну что, пошли! – сказал рыжебородый, и вскинул себе на спину один из мешков. Селиван, Егор и Сысой тоже взяли по мешку, и пошли следом, а Ванька сразу взял целых четыре – по два в каждую руку.

Идти надо было в гору, а потому тащить большие мешки всем было тяжело. Особенно тяжко было худому и слабосильному Сысою – ему мешок казался прямо-таки неподъёмным. Но он тащил, зная, что никто за него этого не сделает. Даже пожилому Селивану – и то, казалось, было полегче. Зато Ванька тащил свои четыре мешка и в ус не дул. Путь им освещала луна, словно помогая разбойникам. Сысой мысленно проклинал луну, так как в те дни, когда луны не было, и было темно – Сысою, как самому слабосильному давали факел, чтобы он шёл впереди всех и освещал дорогу. Но теперь дорогу освещала луна, а потому – таскать мешки ему пришлось вместе со всеми.

Поднявшись кое-как на холм – пошли вниз, идти стало полегче. Спустившись – прошли ещё немного и остановились у, казалось, ничем не примечательного места.

Здесь, так же как и везде, кругом росли деревья и кусты, и было совершенно непонятно, почему все остановились именно здесь.

Однако как только все подошли, Ванька бросил свои четыре мешка, и сразу же стал что-то расчищать на земле, откидывая траву и палки. Потом вдруг взялся за какое-то металлическое кольцо, потянул его – и открыл крышку. Это был погреб.

– Ванька, вниз прыгай, принимать будешь! – скомандовал рыжебородый

Ванька тут же спрыгнул вниз, а остальные стали подавать ему мешки. Когда все мешки исчезли в погребе – Ванька вылез, крышку закрыли, но закидывать палками и землёй уже не стали. И пошли назад – сначала вверх, потом вниз, к дороге, где всё так же стояла телега и лежали два мёртвых человека и мёртвая лошадь.

Опять каждый взял свою ношу – и пошли к погребу. Потом – назад. С помощью Ваньки все мешки перетаскали быстро – в три захода. В четвёртый раз покатили к погребу бочки.