Николай Харин - ДАртаньян в Бастилии

– Да ведь тут на каждом этаже дежурит тюремщик с ключами. Без офицера он не отдаст нам ключа от камеры д'Ар… Я хотел сказать – «от нужной нам камеры».

– Велика важность! – загремел Портос. – Я слегка встряхну молодца, а уж потом вы можете взять у него все, что ни пожелаете. Он не будет возражать, во всяком случае в течение часа.

– Я не сомневаюсь, но как мы найдем нужный ключ на связке? На это уйдет слишком много времени!

– Что с вами, друг мой?! – тревожно спросил Арамис, бросив быстрый взгляд на товарища. – Не вы ли сами говорили нам, что на этажах Базиньеры лишь по одной камере.

Ошибиться невозможно! Надо только подняться на третий этаж!

– Да, правда! – ответил Атос и потер висок, как человек, пытающийся что-то вспомнить.

Теперь оба товарища посмотрели на него с тревогой.

– С вами все в порядке? – спросил в свою очередь Портос.

– Разумеется, со мной все в порядке, – отвечал граф с некоторым раздражением. – Ив доказательство этого напомню вам, что вы только что назвали нужные нам башню и этаж.

– Проклятие! Вернее – «mea culpa» [10], – поправился Арамис.

– Так возьмем его с нами! – воскликнул Портос. – А эти двое познакомятся с моим кулаком. Я только слегка щелкну по их бестолковым головам, и они очнутся к рассвету. Надеюсь, к этому времени мы будем далеко отсюда!

Свои слова г-н дю Валлон сопровождал соответствующими действиями, поэтому к концу его короткого монолога все было готово к тому, чтобы приступить к следующей части операции. Офицер, направляемый могучей дланью Портоса, находился в полуобморочном состоянии и повиновался любому жесту своего «кукловода». Атос с Арамисом сбросили и свернули мушкетерские плащи, спрятав их под мундирами солдат-стражников, а также надели их металлические шлемы-шишаки, украшенные металлическими же гребеньками, отчего сделались неотличимы от остальных стражников в той темноте, что царила вокруг. Что касается Бассомпьера, то он остался в своей роли арестанта, конвоируемого в назначенную ему камеру. Описанная сцена заняла меньше времени, чем места на бумаге, поэтому через несколько минут те же лица, но уже без двух стражников, оставленных связанными в коридоре нижнего этажа Бертодьеры, выбрались на свежий воздух и, держась ближе к стенам, быстро двинулись в сторону соседней башни. До них доносились голоса мушкетеров, гарцевавших рядом с опустевшей каретой с зарешеченными окнами. Они перекликались друг с другом, часть из них спешилась. Среди них было двое или трое стражников с зажженными факелами.

По счастливому стечению обстоятельств никто не лопался им на пути к подножию Базиньеры. Эта часть обширного тюремного двора была пустынна.

– Что, если я подниму тревогу?! – неожиданно подал голос офицер, которому свежий воздух придал новые силы.

– Я тебя задушу, как только ты попробуешь пикнуть, любезный! – прорычал Портос, для убедительности сжав пальцы покрепче. Офицер захрипел, и дальнейший путь они проделали в полном молчании.

Тихо, крадучись как тени, вступили они под своды Базиньеры и поднялись на первый этаж мрачного узилища, освещая себе путь двумя факелами.

Там их встретил заспанный тюремщик, преувеличенно бодро вскочивший на ноги, завидев дежурного офицера.

– Вы, конечно, отдаете себе отчет, что этот бедняга вам не поможет, но его кровь падет на вашу голову, если вы попытаетесь чем-либо выдать нас, – шепнул Арамис на ухо офицеру, придав своим словам драматический оттенок.

Первый этаж миновали без неожиданностей. На втором этаже раздавался громкий храп. Тюремщик крепко спал, сидя на грубой деревянной скамье и привалившись спиной к каменной стене.

– Не станем ему мешать, – проговорил Атос, взяв под руку Бассомпьера, который, видя что странные мушкетеры не торопятся его освободить, попытался задать вопрос.

– Tc-c! – остановил его Арамис, изящным жестом приложив палец к губам. Поднявшись на третий этаж, Атос споткнулся. – Тысяча чертей! Эти ступени годны только для того, чтобы по ним шныряли тюремные крысы!

– Тише, ради всего святого, тише, Атос! – трагическим шепотом воззвал к другу Арамис. – Я не узнаю вас!

– Признаться, я сам не узнаю себя. Меня не оставляет такое чувство, словно мы делаем что-то не то…

– Оставьте ваши чувства при себе, Атос! Все идет в соответствии с вашим планом. Превосходным планом. Тише, мы на третьем этаже.

Тюремщик и не думал спать. Он шел навстречу им по мрачному коридору, шаги гулко отдавались под каменными сводами.

– Потребуйте у него ключ от камеры, – приказал Атос офицеру.

– Тогда пусть он отпустит меня, а то я скоро задохнусь, – прохрипел бедняга, сильно пострадавший от мощных рук Портоса.

– Скорее, вот-вот поднимется тревога, – проговорил Арамис. – Тех двоих рано или поздно обнаружат. Тогда они не откроют перед нами ворота.

– Друзья мои! Мне пришла в голову одна мысль! – воскликнул Портос.

– Кто идет?! – Возглас подошедшего тюремщика прервал г-на дю Валлона на полуслове. – А, это вы, сударь.

Последние слова бедняга произнес после того, как узнал своего офицера. Больше сказать, а тем более сделать он не успел, рухнув, словно сноп, оглушенный тяжелым кулаком Портоса.

– Извините, сударь, но мне придется поступить с вами так же! – сообщил великан, повторяя предшествующие действия применительно к офицеру. Тот охнул и свалился подле распростертого на каменном полу тюремщика.

– Портос, надеюсь, вы соразмерили свои силы? – спросил Атос, покуда Арамис снимал ключ с пояса упавшего. – Помнится, вы говорили, что можете убить быка одним ударом кулака.

– Не беспокойтесь, Атос. Эти двое получили лишь десятую долю того, что причиталось бы быку.

– Превосходно, в таком случае могу я вас попросить об одолжении?

– Конечно, о каком же?

– Взять факел и покараулить на лестнице на тот случай, если тюремщик с нижнего этажа вздумает заглянуть на шум.

– Охотно. Я уже иду, хотя одна мысль не дает мне покоя ..

– Секунду, Портос. Давайте только выпустим д'Артаньяна на свободу.

Портос не заставил себя уговаривать. Он схватил факел и в два гигантских шага очутился у лестницы, ведущей вниз.

– Арамис, сделайте то же, что и Портос, – с той только разницей, что вы будете охранять ступени, ведущие наверх…

Я уже отпираю дверь…

Действительно, дверь заскрипела и отворилась. В камере царила тьма. Заключенным Бастилии полагалось тушить свечи после отбоя. Многим из них свечей не давали вовсе. Узники видели свет Божий, когда вставало солнце, оно опускалось за горизонт – и все погружалось во мрак.

– Д'Артаньян, это мы! Поспешите, друг мой! – проговорил Атос взволнованно.

Во мраке кто-то зашевелился. Скрипнула грубая кровать, на которой спал арестант.