Николай Харин - ДАртаньян в Бастилии

– Догоним каналий?! – предложил Портос, одолеваемый азартом боя.

– Я придерживаюсь противоположного мнения, – откликнулся Арамис.

– К тому же, – заметил Атос, – у нас есть дело поважнее.

– Вы правы! Черт побери, мы должны подумать о д'Артаньяне! Я увлекся!

– Мне кажется, среди этих людей есть двое или трое раненых, – произнес Арамис, склоняясь над одним из лежащих. – Наш христианский долг – позаботиться о них.

– Но мы не можем терять времени! – воскликнул Портос. – Ведь нас могут и не дождаться!

– Арамис прав, Портос. Надо подумать о раненых, – поддержал его Атос.

– У меня появилась мысль, – эхом отозвался Арамис.

– Сейчас он скажет, что мы должны будем лечить и перевязывать их раны! – простонал Портос, выразительно возводя глаза к небу.

– Успокойтесь, любезный друг, просто я вспомнил, что неподалеку отсюда расположен монастырь Благовещения.

В этой святой обители, разумеется, умеют врачевать раны лучше нас с вами.

– Так давайте перенесем раненых к этому монастырю и позвоним в колокол у входа и покончим с этим, – предложил Атос и первый подал пример, подняв на руки застонавшего человека, который несколько минут назад стремился проткнуть своим клинком его сердце.

– Что ж, если вы так полагаете, – пробурчал Портос.

С этими словами он сгреб в охапку двоих.

Так как остальные трое поверженных не подавали никаких признаков жизни и при ближайшем осмотре оказалось, что они убиты наповал, Арамис двинулся указывать путь к монастырю налегке…

Действительно, прошло совсем немного времени, и они достигли улицы Сент-Антуан, на которой располагался упомянутый Арамисом монастырь, куда впоследствии Людовик XIII совершил исторический вояж, приведший к появлению на свет наследника французского престола. [9]

Друзья позвонили у входа и поспешили удалиться, уверенные, что раненые несомненно получат ту помощь, в которой нуждаются.

– Куда мы направимся теперь? – спросил Портос. – К господину де Тревилю, надо полагать.

– Ни в коем случае! – сказал Атос. – Я отдал все необходимые распоряжения Гримо, и он уже дожидается нас у Сент-Антуанской заставы с нашими лошадьми и всей остальной амуницией, которой его снабдил господин де Феррюсак. От дворца же на улице Старой Голубятни нам следует держаться как можно дальше. Особенно теперь.

– Но я хотел бы понять почему? – настаивал Портос, делая в то же время гигантские шаги.

– Ах, Портос! – воскликнул Арамис. – Господин де Тревиль – родной отец своим солдатам и готов драться с кардиналом за каждого из них всеми возможными способами. Но мы-то уже давно не состоим в полку.

– Правда! Это, черт возьми, правда!! В Париже, знаете ли, как-то забываешься. – И Портос вздохнул.

– Даже если бы мы и состояли в полку, как прежде, дорогой Портос, у нас не было бы оснований считать себя в безопасности, – рассудительно заметил Атос. – Вспомните, что господин де Тревиль не нашел другого способа помочь д'Артаньяну, как известить нас о том, что он попал за решетку. Времена изменились, и теперь, как видно, у Франции всего один властелин.

– Езде несколько лет назад их все же было двое, – в тон ему добавил Арамис. – Но, кажется, мы снова кому-то понадобились!

Из мрака выступил кто-то темный с мушкетом.

– Дай нам пройти, любезный, – раздраженно проговорил Арамис. – Нам уже надоедали этой ночью господа вроде тебя!

Темный человек молча приближался. Из-за его спины послышался топот копыт.

– Пропустите-ка меня, Арамис! – загремел голос г-на дю Валлона. – Сейчас я скажу ему пару слов.

Услышав последнее, темная фигура остановилась и попятилась назад.

– Постойте, друг мой! Кажется, это Гримо. – Атос подошел поближе. – Гримо, если это вы, то, принимая во внимание то обстоятельство, что наша встреча происходит впотьмах, разрешаю вам говорить. Итак, это вы?

– Да, сударь.

– Вы привели наших лошадей?

– Да, сударь.

– А остальное? Я имею в виду мундиры, плащи и форменные перевязи.

– Здесь, – сказал Гримо, утвердительно кивнув.

– Вы получили от господина де Феррюсака дальнейшие инструкции?

Гримо снова утвердительно кивнул и покрылся обильной испариной. Малый представил себе предстоящие объяснения.

Однако Атос хорошо понимал своего верного слугу. Он только спросил:

– Нет, видимо, следует дожидаться кареты с конвоем где-нибудь неподалеку отсюда?

– Здесь! – ответил Гримо, очень довольный тем, что хозяин так хорошо все понимает и сам.

– Отлично, – сказал Атос. – В таком случае станем снова мушкетерами и подождем.

Так они и поступили. Во время переодевания все же выяснилось, что форма мушкетера тесновата для Портоса.

Плащ оказался слишком коротким, а мундир тесным, и великану удалось натянуть его на свой мощный торс лишь после того, как швы подозрительно затрещали. Впрочем, наброшенный сверху плащ с крестом и лилиями замаскировал разъехавшиеся швы, а темная парижская ночь скрыла все остальное.

Бассомпьер сидел в арестантской карете напротив де Феррюсака и ругал его высокопреосвященство последними словами, встречая живейшее одобрение у своего стража.

– Кто взял Катр?! Катр брал штурмом ваш покорный слуга, господин де Феррюсак, не правда ли?

– Совершенно верно, сударь, – с легким поклоном отвечал мушкетер. Но Бассомпьер его не слушал.

– Кто бросил к его кривым ногам Мильго, Прива и Андюз?! Не маршал ли Франсуа Бассомпьер собственной персоной?! И этот лукавый тиран, получивший кардинальскую шапку из рук королевы-матери… – Знаете, когда я выйду оттуда, куда вы меня везете, любезный де Феррюсак? Не надо мне ничего объяснять – я прекрасно понимаю, что вы исполняете приказ короля. Так вот я выйду из Бастилии после того, как его дьявольское высокопреосвященство отправится прямиком в преисподнюю. Да и то только после того, как король лично посетит меня в моей камере и попросит у меня прощения.

Между тем звезды на небе померкли. Стены и башни Бастилии казались черными.

– Держитесь поближе к дверце кареты. – Атос слегка пожал руку Портоса.

Тот кивнул в ответ и приблизился к левой дверце кареты с зарешеченными окнами. Атос и Арамис дали шпоры лошадям и оказались возле правой.

– Что мы будем делать сейчас? – прошептал Арамис.

– Вы увидите сами, – шепотом откликнулся Атос, не повернув головы.

Первые ворота. Карета остановлена. Офицер подходит к дверце. Господин де Феррюсак предъявляет королевский приказ. Стражники светят факелами, чтобы их командир мог отчетливо увидеть грозную бумагу и размашистую подпись в конце. А перед ней – имя первого министра Франции. Офицер поворачивается к своим солдатам и приказывает пропустить карету с конвоем.