Синтия Хэррод-Иглз - Темная роза

Тени на дворе уже удлинились, а на эшафоте все еще лежало одетое в серое платье тело, распростершее руки, обнимая плаху. Обрубок шеи почернел от копошащихся на нем мух, а некогда белое покрывало все пошло черными пятнами, скрывая под собой голову. И только уже под вечер Кингстон с ужасом вспомнил, что в суматохе он забыл измерить тело королевы для гроба.

– Найди какой-нибудь ящик, – приказал он дежурному иомену, – и перенесите останки королевы в часовню.

Они нашли длинный узкий вязовый ящик, использовавшийся для хранения стрел, а теперь пустовавший, и положили туда тело и голову, а потом отнесли ящик в церковь Св. Петра. Тело Джорджа Рочфорда было похоронено под алтарем, так что им показалось вполне логичным вынуть камни и поместить ящик из под стрел рядом с другим гробом.

Вскоре четыре дамы покинули Тауэр, зайдя по дороге в кабинет Кингстона, чтобы узнать, что сталось с останками королевы.

– Она бы согласилась с этим, – сказала Мэри, – им будет лучше вместе после смерти.

– Если вы направляетесь в Уайтхолл, леди, то могу предложить вам лодку, которая должна доставить мое письмо мастеру Кромвелю. Вы можете поехать на ней. Иомен, отведи дам на лодку.

В общем, если это не противоречило исполнению долга, он был добрым малым. Они устало поблагодарили его и последовали в сумерках за иоменом к речной пристани.

Через несколько дней Нанетта попрощалась со своими подругами и, в сопровождении Джеймса Чэпема который снова предложил ей свои услуги, отбыла в Йорк. Несмотря на смертельную усталость, она настояла на том, чтобы ехать верхом – при мысли о многомильной тряске в носилках ее затошнило. Для нее купили небольшого мула, ее служанка, Одри, ехала на лошади за одним из слуг, а другой вез на своем седле Аякса.

До Лондона Нанетта почти ничего не замечала. Но после того, как он остался позади, она почувствовала себя лучше. Когда они остановились на ночь в трактире, она окрепла настолько, что впервые смогла проглотить обед и даже отругать Одри за то, что та покрутила носом, когда увидела, какие комнаты им предлагают:

– Ты стала неженкой, на что нам пуховые перины? Для некоронованных голов вполне хватит соломы. Говорят, что от нее снятся лучшие сны.

– О достоинствах сна на жесткой постели можно сказать многое, – добавил Джеймс, с симпатией глядя на нее.

Она слабо улыбнулась.

– Вы правы. Не один человек обнаружил, что цена за сон на мягкой постели может оказаться слишком высокой.

– Но мы едем домой. Дом исцелит вас, в свое время. Посмотрите, как вы повеселели в сравнении с отъездом.

– Я ведь северянка, – призналась Нанетта, – а мы никогда не бываем счастливы вдали от родины.

– Вам не нужно будет больше расставаться с ней, – заметил Джеймс и помолчал, глядя на нее так, будто хотел еще что-то сказать, но не решался. Она не заметила этого, так как была слишком занята отрезанием от своей порции мяса хряща для Аякса, который лежал у ее ног под столом.

– Нанетта, – позвал он наконец. Она подняла голову. Ее щеки раскраснелись от движения. Джеймс подумал: как она красива и как хорошо подчеркивает черный бархат платья белизну ее кожи и блестящие голубые глаза.

– Да, кузен?

– У меня ведь тоже есть свои трудности. Она кивнула:

– Я помню. Маргарет – тяжелая утрата. Я удивляюсь, почему вы снова не женились – прошло пять лет, а вам ведь нужен наследник.

– Я думал об этом, – ответил он, крутя чехол своего ножа, чтобы не встречаться с ней взглядом. – Я уже думал об этом, как раз недавно, но не столько потому, что мне нужен наследник...

Он вдруг замолчал, и Нанетта сочувственно ожидала его ответа, полагая, что он думает о Маргарет, что ее несколько удивило – ей казалось, он не слишком-то любил свою жену. Наконец он поднял глаза и проговорил:

– Наверно... вы уже догадались... что я хотел сказать? Вы возвращаетесь в Морлэнд, и он, конечно, будет вашим домом до тех пор, пока вы пожелаете. Но разве вам не хочется иметь собственный дом? Разве вы не думали о замужестве? Короче, Нанетта, я хотел бы жениться на вас.

Она была так потрясена, что не могла вымолвить ни слова, а он, расстроенный ее молчанием, поспешил продолжить:

– Это произошло не вдруг – я давно мечтаю о вас. Я знаю, что у вас нет приданого, но я достаточно богат, чтобы не думать об этом. Я дам вам приличную долю в моем состоянии, не опасайтесь. Вы станете хозяйкой большого дома, и у вас будет столько слуг, сколько захотите.

– Джеймс... – начала она, не зная, что сказать. Он протянул руку через стол и взял ее за руку:

– Я уже давно люблю вас, но молчал, зная, что вы не захотите покидать свою госпожу. Но теперь – простите меня, если я оскорбляю ваши чувства – она не нуждается в вас, и вы должны подумать о своем будущем.

– Джеймс, кузен, я весьма признательна и благодарна за оказанную честь...

– Вам не за что быть благодарной. Любой мужчина счел бы за честь жениться на вас. Я вижу, что вы собираетесь отказать мне, но прошу вас, подумайте еще. Не говорите сейчас ничего. Я понимаю, нельзя требовать от вас ответа, пока вы в таком состоянии, я только хочу, чтобы вы знали – у вас есть дом, который всегда ждет вас. Подумайте об этом и дайте мне ответ через несколько месяцев, когда вы будете готовы. А пока поговорим о чем-нибудь другом.

Он так резко сменил тему, что у нее не хватило ни сил, ни желания вновь подымать ее и сказать ему, что его надежды напрасны. В этот вечер такой возможности не представилось, а на следующий день они выехали слишком рано, она не успела объясниться с ним. Нанетта решила подождать до Морлэнда, когда ему и так все станет ясно. Однако она была благодарна Джеймсу за это признание – ее любили больше, чем она того заслуживала.

По мере продвижения в глубь страны им все чаще встречались признаки засухи, обеднения народа и голода. Все чаще трактирщики предупреждали их об опасности передвижения после наступления темноты из-за банд нищих, которые множились с каждым днем. Но длинные майские дни позволяли им преодолевать большие расстояния засветло. Нанетта, погруженная в свои печали и надежды, почти не замечала того, что творится вокруг, ее волновала только природа.

Наконец они достигли границ Морлэнда. На перекрестке дорог они увидели группу слуг в черно-белых ливреях Морлэнда.

– Да благословит вас Господь, мисс, – обратился главный слуга, – добро пожаловать домой. Господин послал нас встретить вас.

С этим эскортом они проехали еще две мили по земле Морлэнда. Вокруг паслись овцы, – богатство рода. И вот, поднявшись на холм, они увидели и сам Морлэнд, с розовеющими в лучах заката кирпичными стенами, окнами, бросающими золотой отблеск, сверкающим кольцом рва, наполненного водой, цветущими садами и зеленью парка.