Синтия Хэррод-Иглз - Длинная тень

Мартин уехал через час, взяв с собой только деньги и драгоценности. До Халла его должен был сопровождать Клемент. Он умолял хозяина взять его с собой в Голландию, но Мартин отказал ему. Отдавая приказы слугам и пытаясь успокоить рыдающую Каролин, Аннунсиата забыла про Арабеллу. Убедив в конце концов Каролин лечь в кровать, она вышла из спальни и увидела ожидающую ее дочь.

– Интересно, мадам, как вы оправдываете себя? – резко спросила она.

– Что ты имеешь в виду? – устало произнесла Аннунсиата.

– Что я имею в виду? Лицемерка! Убийца! Боже, как я тебя ненавижу! – прошипела Арабелла. – Ты всю жизнь не любила ни меня, ни Хьюго. Но я никогда не думала, что ты дойдешь до убийства.

– О чем ты говоришь?

– Ты убила моего брата! Единственное близкое существо, которое было у меня с тех пор, как умер отец, – Арабелла бросила на нее испепеляющий взгляд. – И ты украла у меня мужа. Что дальше? Может быть, ты убьешь и меня?

– У тебя истерика, – сказала Аннунсиата, напрасно пытаясь успокоить дочь. – Не следует так легко разбрасываться столь тяжелыми обвинениями. Мартин уехал не навсегда. Он вернется, как только...

– Ты давно украла его, – перебила ее Арабелла. – Неужели ты думала, что я ничего не понимаю. Ты думала, что тебе удается все скрыть, что никто не знает... Вы противны мне, мадам! Мне стыдно называть вас своей матерью. Ни одна мать в мире не могла бы так себя вести! Мой муж и мой брат – единственные люди, которых я любила, а вы...

Терпение Аннунсиаты кончилось.

– Ты? Любила? Ты даже не знаешь, что значит это слово! На Хьюго тебе всегда было наплевать! А что касается Мартина...

– Откуда ты знаешь, что я чувствую? Разве ты когда-нибудь хоть что-то обо мне знала? О моих заботах? О моем горе? Ты никогда не любила меня, с момента моего рождения. Ты просто хотела без забот избавиться от меня. Вот почему ты выдала меня замуж за Мартина. А что сейчас? И ты ни о чем не жалеешь? Я надеюсь, что это сожжет вас, мадам, на медленном огне и будет жечь всю оставшуюся жизнь. Потому, что его жена – я, а ты никогда ею не будешь! Да, да, мы с ним – муж и жена. Я с ним, а ты – нет! И во всем виновата только ты!

– О чем ты говоришь? Как это – ты с ним? – спросила Аннунсиата.

Арабелла победоносно посмотрела на нее:

– Я поеду за ним!

– Нет, тебе нельзя ехать.

– А кто меня остановит? Я его жена и имею полное право разделить с ним ссылку. И мы никогда не вернемся сюда. Никогда! Никогда! Никогда! Вы видели его в последний раз, мадам!

– Не смеши меня, Арабелла, – холодно осадила ее Аннунсиата. – Он не хочет тебя. Кроме того, он уже уехал, а ты не можешь следовать за ним одна. Ты никогда не найдешь его.

– Могу, и сделаю это! – ответила Арабелла. – Клемент сказал, что он поехал в Халл. Верхом я езжу быстрее, чем он. И я перехвачу его.

– Ты глупая девчонка. Тебе нельзя ехать одной. Я запрещаю тебе.

– Ты меня не остановишь. Попробуй только, я всем расскажу правду.

Обе женщины смотрели друг на друга: Аннунсиата – с болью, Арабелла – с нездоровым ликованием.

– А что будет с твоим ребенком? – спросила Аннунсиата, разыгрывая последнюю карту.

Арабелла стремительно развернулась на каблуках.

– Возьми его себе! Я нарожаю других. Клемент вернулся рано утром. Аннунсиата была в часовне, читая молитвы над телом Хьюго. Всю ночь она не сомкнула глаз.

– Мы нашли судно, миледи, – доложил он ей, устало вздыхая после продолжительной ночи, проведенной в седле. – Я сам видел, как он сел на корабль. Похоже, там вполне приличные люди, хотя слегка и грубоваты. Они отплывают на рассвете. Он сразу же отослал меня назад и не разрешил мне ждать. Он просил передать вам это. – Клемент вынул из-за пазухи записку и протянул ей.

– Ты видел мисс Арабеллу? – спросила Аннунсиата. – Она нашла вас?

Клемент выглядел ошеломленным.

– Мисс Арабеллу, миледи?

– Она поскакала следом за вами, надеясь перехватить вас.

– Я не видел се, миледи. Может быть, она прискакала, когда я уже уехал.

– Возможно. Однако мы все равно должны послать людей на ее поиски. Не беспокойся об этом, Клемент. Иди поешь и ложись спать. Я займусь этим сама.

– Да, миледи.

Помешкав в дверях, Клемент спросил:

– А вы не приляжете, миледи? Аннунсиата медленно покачала головой.

– Я не могу. Иди. Оставь меня одну.

Он вышел, и какое-то время она сидела неподвижно, наблюдая, как серый рассвет медленно поднимается за окнами часовни. Сердце ее было далеко отсюда. Оно видело серый рассвет над серым морем и маленькое судно, отважно борющееся с большими черными волнами, маленькое суденышко с белым парусом, вокруг которого бешено крутилась, злилась разбушевавшаяся стихия, посылая на него сгустки грязной пены с гребня волны, похожие на плевки. Аннунсиата вспомнила его слова: «Какова бы ни была цена, я готов платить». «Вот и расплата, – думала она, – боль разлуки». Она представила себе серую длинную череду дней, которые надо будет чем-то заполнять. В пальцах зашуршала бумага, и она вспомнила о письме.

Письмо было написано наспех, до боли родным почерком. Читать было очень тяжело, слезы сами катились из глаз, и она вынуждена была снова и снова останавливаться, чтобы осушить их.

«Моя леди!», – начиналось оно.

Давным-давно, совсем юный Мартин решил называть ее «моя леди», и этот порыв шел из самой глубины души.

«Моя леди, я нашел судно и к тому времени, когда вы прочтете это письмо, уже буду на пути в Голландию. Я оставляю вашему вниманию своего сына до тех пор, пока не вернусь домой. Вы должны сохранить для меня мое королевство. Я не могу много писать, но у меня всегда найдется время на то, чтобы сказать: то, что вам принадлежало, вашим и останется. Сохраняйте мужество и силу. Я всегда с вами. Молитесь за меня, как я молюсь за вас, каждый день, каждый час. Храни вас Бог, моя леди».

Она снова перечитала письмо и долго сидела, держа листок в руках. Боль немного отступила. Серое небо просветлело и стало золотистым. На улице запели птицы, пламя свечей в часовне поблекло. Она смотрела на прекрасное лицо Пречистой Девы – статуя нежно протягивала к ней руки, – умоляя заботиться о нем, беречь его и в конце концов вернуть ей. Сама того не замечая, она снова плакала, поток слез накатывал волнами, и невозможно было остановиться, чтобы хоть ненадолго вернуться в реальность. В неверном свете свечей Аннунсиате казалось, что по лицу статуи Святой Девы тоже текут слезы.

В спокойный сырой жаркий сентябрьский день Аннунсиата родила дочь – крошечное создание с массой темных волос и поразительно смуглой кожей. Это случилось восьмого сентября, в день Пресвятой Девы Марии. Взяв ее на руки, Аннунсиата не выразила никаких чувств. Девочка была маленькая и странная, не похожая ни на одного из родителей и напоминала дитя эльфов из старых английских сказок, подаренное ей взамен погибших детей. Истощенная и слабая после такого напряженного дня, Аннунсиата плакала. Слезы упали на головку девочки, и ее унесли. Хлорис пыталась успокоить хозяйку.