Евгений Саржин - Камни и черепа

Оказалось, что никуда он за это время не переместился. И прямо перед ним в воздухе темнели каменные силуэты. Он прямо посреди Обиталища Первых, смотрит на их высеченные нечеловеческой мощью головы! Эта мысль вдруг опять обдала Тесугу леденящим ужасом – теперь он вспомнил, что тот мужчина говорил ему ночью. «Мы – Первые». Значит ли это, что он тоже стал одним из этих камней? Юноша невольно шагнул назад, с бьющимся сердцем глядя на ближайшую к нему фигуру Первого, почти ожидая, что каменный лик сейчас проступит на черной поверхности. Ничего подобного не случилось. Он посмотрел в одну, затем в другую сторону. Линии камней странной формы, такой не бывает нигде – и на них изображены знаки. Прямо перед ним – лисица, выгнувшая острую морду навстречу поднимающемуся утреннему свету, дальше пляшущая фигура с головой клювастой птицы. И две человеческих фигуры. Они показались ему особенно нелепыми – обе изображали мужчин по пояс, без рук, но с огромными вздыбленными членами. Мужчины стояли и смотрели друг на друга, и что-то неправильное виделось Тесугу в их очертаниях. Оторвав взгляд, он посмотрел ниже, и увидел там большую чашу, покрытую копотью. Над ней – две изогнутые дугой черты. А вот там…

– Он шнова вернулшя, Ташкаери! – послышался голос откуда-то сзади. И Тесугу подпрыгнул на месте. Лихорадочно обернувшись, он увидел, что из-за угловатого камня сбоку от его хижины вышел мужчина. Одетый в длинное, спадавшее почти до щиколоток одеяние, тот выглядел странно – мужчины не ходят так. Еще необычнее выглядела его голова – с тщательно срезанными почти у корней волосами, и огромным шрамом на лбу.

– Идите шюда, – сказал странный мужчина, – он уже ждесь.

Неизвестный говорил так же, как его ночной собеседник, с шипящим выговором, и словно не зная, как правильно ставить слова. На его голос из-за камня вышел сначала один мужчина в таком же одеянии, потом уже знакомый ему, потом еще двое.

Так Тесугу увидел Первых при свете дня.

Потом он долго перебирал, поворачивал в уме и на языке их странные, тяжеловесные имена, словно обратившиеся в камень обращения к духам иного народа. Куоль – тот, кто говорил с ним ночью, Белегин, Таскаери, Кэраска (ему все еще было непривычно их шипение, и он мысленно произносил имена на привычный лад). Они назвались ему, и он подумал, что имена подходили к ним. Почти у всех из них – кроме Кэраски – были те или иные знаки, отличавшие избранных. У Куоля вместо одного уха был маленький обрубок, плечи Таскаери были странно выгнуты, над плечами вздымался горб, а у Белегина был бурый нарост на лбу, похожий на спиленный рог.

И, все же, несмотря на это, несмотря на место, где их встретил, было что-то, что мешало Тесугу принять их за духов или неупокоившиеся тени. В них было что-то… человеческое, он даже затруднялся определить, что. Они, впрочем, и не старались изображать из себя ни духов, ни жителей нижнего мира. Назвав ему свои имена, Первые двинулись между каменными рядами, и Тесугу ничего не оставалось, как последовать за ними.

Они пробирались между камнями, перед глазами Тесугу мелькали знаки – рогатые головы, волки, птицы, даже скорпионы, но уже не пытался всматриваться в них, разгадывая смысл. В его голове всё яснее всплывали сказанные ночью слова. Он должен стать одним из Первых. Кажется, тогда он думал, что тоже обратится в камень – но сейчас шагал рядом с людьми, которые меньше всего напоминали каменные изваяния.

Обиталище Первых было пусто, когда они пересекали его, пусто, и когда они вышли за его пределы. Все те люди с разных концов земли, которые пришли сюда смотреть на его смерть, сейчас ушли, так и не дождавшись своего зрелища.

И, словно в ответ на его слова, горбатый Таскаери тихо бросил:

– Я заберу оставленное, как и всегда. Буду говорить с ними этой ночью.

Тесугу не понял его слова, но увидел, что Кэраска молча кивнул, как если бы ему было сказано о чем-то давно оговоренном.

По эту сторону Обиталища, не ту, с которой он пришел прошлой ночью, на земле тоже лежали камни – но камни плоские. Возвышавшиеся на пару локтей от земли, они напоминали ему огромные лежанки, вроде той, на которой он проснулся. И на одной из них что-то было. Он увидел тень, потом послышался хриплый птичий вскрик.

Первые остановились, и Тесугу, шедший позади, осторожно глянул поверх плечо Куоля, и резко втянул в себя воздух. На камне лежали два человеческих тела.

– Подойди и посмотри, новый, – сказал ему Таскаери, словно услышав его вздох, – здесь то, что ты должен видеть.

Чуть подавшийся в сторону Куоль дал ему пройти, и Тесугу неуверенно сделал два шага вперед.

Два обнаженных мужских тела лежали на побуревшем от подсохшей крови камне, но более всего потрясло его даже не это, а то, что их головы были отделены от тел, и размещены торчмя, так, чтобы смотрели в небо. Крылатые уже начали свое дело, выклевав глаза, и следы прожорливых клювов виднелись на щеках и губах. Гриф, согнанный ими, отскочил на несколько шагов, но не улетал, а топтался на месте, поводя головой из сторон в сторону. Зоб его раздулся, но он явно ожидал продолжения трапезы.

Оторвав взгляд от птицы, Тесугу еще раз глянул на головы. Даже безглазые, с разорванной птичьим клювом плотью, они казались ему знакомыми, обе. Вот эта, например… и вот здесь он уже не смог сдержать крик.

– Ты спрашивал ночью, кто отправился к жителям нижнего мира вместо тебя, – спокойно сказал из-за его спины Куоль, – теперь ты это видишь.

Одна из стоявших на камне голов принадлежала старому Быну.

Тесугу смотрел и смотрел на неё, не в силах оторваться – даже безглазое, лицо было до боли знакомым. И шрам, знак неспящего, и уложенные особым способом волосы – это был тот, кто заклинал духов в их стойбище, кто вел его, мертвого, сюда, встретить судьбу, а встретил свою.

За спиной послышалась возня, и рядом появилась горбатая спина, прикрытая тканой – он видел это сейчас – накидкой. Таскаери держал в руке большой кожаный мешок, куда, без всяких колебаний, поместил сначала одну голову, потом вторую.

– Надо идти, – сказал он негромко, поворачиваясь спиной к обезглавленным телам, – мы отдали Первым то, что принадлежало им.

– Почему…, – выдавил из себя Тесугу, – почему он? А не я?

– Потому что знаки сказали так, – ответил Куоль, – и я тебе уже это говорил.

– Тебе предстоит ему много рассказать, – добавил мужчина наростом на лбу, – но сейчас нам надо идти.

Они все говорили одинаково, но юноша уже не обращал внимания на шипящий говор, его больше интересовало другое.

– А кто второй? – в стойбище Тесугу учили не задавать лишних вопросов, но сейчас он не мог удержать их в себе, – кто… тот?

Он показал на второе обезглавленное тело.