Карл Май - Виннету. Сын вождя

– Читал.

– Не дай бог с ним свидеться!

– Я понимаю, он опасен, но даже на дикого зверя можно найти управу. В том числе и на гризли.

– Вы и это в ваших книжках прочитали?

– Конечно.

– Хм, сдается мне, книжки ваши во всем виноваты! Хотя вы, сэр, человек разумный, если не ошибаюсь, у вас, чего доброго, хватит ума сразиться с серым медведем, как вчера с бизоном. Нападать на гризли – верное самоубийство!

– Не совсем так. Если зверь застанет меня врасплох, если не будет времени для бегства, придется обороняться. А если он бросится на моего друга, я приду на помощь. А вообще, я не прочь просто поохотиться на серого медведя, хотя бы для того, чтобы испытать себя. Говорят, медвежьи лапы – настоящий деликатес.

– Вы безнадежно неисправимы – я боюсь за вас! Молите Господа, чтобы не пришлось поближе познакомиться с этими лапищами! Впрочем, вкус у них в самом деле отменный. Это вам не бизоний окорок.

– Трястись за меня не стоит. А здесь водятся гризли?

– А куда же они денутся? Они живут в основном в горах, но иногда спускаются вдоль рек в долины. Ну хватит об этом!

Мы оба в тот момент и не подозревали, что разговор о гризли возобновится уже на следующий день и что мы скоро встретимся с этим опасным зверем. Впрочем, у нас вообще не было времени продолжать разговор, поскольку мы уже прибыли в лагерь, который за время нашего отсутствия переместился на порядочное расстояние. Банкрофт и его землемеры вдруг принялись за работу, чтобы показать наконец, на что они способны. Наше появление привлекло всеобщее внимание.

– Мул, мул! – закричали со всех сторон. – Где вы его достали, Хокенс?

– Прислали прямым сообщением, – ответил охотник серьезным тоном.

– Не может быть! Кто прислал его вам, кто?

– В посылке прибыл, что по два цента за фунт. Хотите посмотреть на упаковку?

Кто-то тупо расхохотался, кто-то начал ругаться, но Сэм достиг своей цели: его больше не расспрашивали. Рассказал ли он обо всем Стоуну и Паркеру, я так и не понял, ибо вестмен тотчас же принялся за измерительные работы.

Вообще, дело у нас спорилось, и на следующее утро мы смогли приступить к измерению той самой долины, где произошла моя встреча с бизонами. Когда вечером зашел об этом разговор, я справился у Сэма, не помешают ли нам бизоны, которые, очевидно, часто там проходят. На это Сэм ответил:

– Не волнуйтесь, сэр! Буйволы не глупее мустангов. Тот бизоний «форпост», с которым мы столкнулись, успел вернуться и предупредить все стадо. Будьте уверены, оно пойдет теперь в другом направлении.

Утром мы перенесли лагерь в верхнюю часть долины. Хокенс, Стоун и Паркер не принимали в этом участия: первый решил объездить свою Мэри, а двое других сопровождали его в долину, где был пойман мул; именно там, подальше от посторонних глаз, Сэм хотел осуществить свой план.

Мы, землемеры, занялись закреплением вешек, при этом нам помогали несколько подчиненных Рэтлера, хотя сам он слонялся вокруг без дела. Во время работы мы вплотную подошли к тому месту, где я убил бизонов. К великому моему изумлению, туши старого вожака там не оказалось. Подобравшись ближе, мы увидели широкий след, ведущий к кустам: трава здесь была примята полосой около двух локтей в ширину.

– Дьявольщина! – сокрушенно воскликнул Рэтлер. – Когда мы приезжали сюда за мясом, я хорошенько осмотрел бизонов: все они были мертвы. Значит, в этом старом вожаке все еще тлела жизнь!

– Вы уверены? – спросил я его.

– Разумеется! Или вы полагаете, что уже околевший бизон мог удалиться?

– Почему удалиться? Его могли удалить. Индейцы, например. Мы уже видели след краснокожего.

– А-а, вот оно что! Гринхорн иногда может мыслить мудро! Если бизона унесли индейцы, откуда они сами-то взялись?

– Откуда-нибудь.

– Совершенно верно. Наверное, с неба упали – следов-то не видно! Нет, бизон был еще жив и, очнувшись, уполз в кусты. Он и сейчас там лежит, околевший. Идем поищем его!

Рэтлер со своими людьми двинулся прямо по странным следам. Вероятно, он думал, что и я отправлюсь следом, но мне не понравился его насмешливый тон, и я решил остаться. Кроме того, мне в принципе было совершенно все равно, куда девалась туша. Я снова принялся за работу, но не успел взять в руки колышек, как в кустах раздались испуганные крики, грохнуло два-три выстрела и донеслось приказание Рэтлера:

– Эй, всем на деревья! Живей! На дерево ему не влезть!

Не успел я подумать, о ком это шла речь, как один из его спутников с шумом продрался сквозь кусты. Он выделывал такие прыжки и пируэты, каких можно ожидать только от напуганного насмерть человека.

– Что случилось? – крикнул я ему.

– Медведь, огромный… серый гризли! – прохрипел он, пробегая мимо.

В тот же миг кто-то заорал не своим голосом:

– На помощь! Он схватил меня!

Опасность, похоже, действительно была нешуточной. Нужно помочь! Но как? Свое ружье я оставил в палатке, поскольку оно мешало при работе. Это не было неосторожностью с моей стороны – ведь нас, геодезистов, по идее, должны были защищать вестмены. Если бы я побежал сначала к палатке, то медведь успел бы разорвать несчастного в клочья. Я принял решение немедленно бежать на выручку, хотя имел только нож да два револьвера за поясом. Но что это за оружие против гризли, близкого родственника вымершего давно пещерного медведя. Порой гризли достигает десяти футов в высоту, да и весит немало. Серый великан обладает такой силой, что способен бежать рысью, держа в пасти оленя, жеребенка или молодого бизона. Невероятная сила, безумная ярость и необыкновенная выносливость делают его практически неуязвимым. Только на очень хорошей лошади всаднику удается спастись от этого зверя. Убить гризли – для индейца настоящий подвиг.

Итак, я бросился в кустарник. Следы вели все дальше, к деревьям. Очевидно, медведь оттащил бизона именно туда. Оттуда же пришел и он сам. Мы раньше не видели следов, потому что их стерла туша огромного бизона. Позади были слышны крики землемеров, бежавших к палаткам за оружием, впереди голосили вестмены, и среди всего этого гама разносился непереносимый вой, издаваемый жертвой медведя.

Каждый прыжок приближал меня к месту трагедии. Я уже различал рев медведя, – точнее, это не был рев, ибо именно его отсутствием этот громадный зверь и отличается от других своих собратьев. Он не ревет, как многие, от боли или злобы; единственный звук, издаваемый им, – своеобразное громкое и прерывистое сопение и фырканье.

И вот я у цели. Передо мной лежала разодранная на куски бизонья туша, справа и слева меня окликали вестмены, успевшие укрыться на деревьях и чувствующие себя в сравнительной безопасности, поскольку гризли почти никогда не влезает на деревья. Напротив меня, с другой стороны от бизоньей туши, один из вестменов, обхватив обеими руками ствол, навалился верхней частью туловища на нижний сук. Очевидно, пытаясь взобраться на дерево, он все же оказался в объятиях медведя, который, став на дыбы, яростно раздирал ему передними лапами бок. Бедняга был обречен на верную смерть. Я, в сущности, не мог помочь ему, и, если бы даже убежал, никто не посмел бы упрекнуть меня в этом. Однако ужасная картина, представшая моим глазам, подействовала на меня совершенно иначе.