Вадим Барташ - Дакия в огне. Часть первая. Лузий Квиет

После многочасовой битвы вся армия Децебала полегла под стенами его столицы.

Не склонный к проявлению своих чувств, принцепс Марк Ульпий Траян не мог не поразиться отвагой противостоявших ему даков, и потому пленённого и раненного Децебала он принял в личном шатре.

Децебалу оказали почести как доблестному воину и царю!

Замолксис отвернулся от Децебала.

На этот раз Децебалу пришлось принять условия. Все! Отныне царь даков объявлялся другом Римского народа, государства и принцепса (признавал своё подчинённое положение). Децебал не имел права предоставлять убежища перебежчикам из империи, враги Траяна становились и его врагами. В важнейшие дакийские крепости вводились римские гарнизоны, стены Сармизегетусы срывались.

По повелению принцепса, уроженец Сирии, инженер и главный архитектор Римской империи, Аполлодор Дамаскин, начал возводить через Истр каменный чудо-мост. Мост, который надёжно связал бы римские гарнизоны в Дакии с империей. Мост Аполлодора.

Марк Ульпий Траян с триумфом вернулся в Рим. Сенат удостоил его титулом «Величайший Дакийский».

Dactcus Maxsumus

Так закончилась Вторая Дакийская война.

Наступил черёд Третьей…

Протяжённая цепь всадников в обычных для римлян доспехах (называвшихся лориками скваматами) и в шлёмах с перьями (эту разновидность шлёмов называли галликами), с трёхдневным съестным запасом в торбах, притороченных к конским крупам, и копьями наперевес, продвигалась по приграничной дороге. Всадники шли по двое. Впереди находился Лузий Квиет. А за ним, немного отстав, двигался один из старших декурионов (десятников). Это был Цельзий- такой же, как и Квиет, темнокожий воин, только не чистокровный негр, а наполовину гетул (гетулы являлись прямыми предками нынешних кочевников пустыни туарегов).

Цельзий, как и многие воины алы, тоже был родом из провинции Мавретании Цезарейской, но только из города Тагисиса.

Когда-то он участвовал в восстании гетулов против римлян, но затем переметнулся на противоположную сторону и завербовался в армию Рима. От долгой и беспрерывной походной жизни его лицо стало обветренным, огрубевшим, а от пристрастия к неразбавленному вину и от неумеренного его возлияния одутловатым и всё к тому же ещё покрылось морщинами, как у семидесятилетнего старца. За глаза воины звали этого старшего декуриона «Дедом» или «Стариной Цельзием». Пагубное пристрастие к вину не раз уже приводило Цельзия к не очень хорошим последствиям, но Лузий в последний момент его жалел, и только благодаря префекту гетула с позором не выгоняли со службы.

Сейчас старший декурион стеганул хлыстом коня и, нагнав префекта, спросил его:

– Как думаешь, Лузий, к вечеру доберёмся?

Лузий Квиет ему не ответил, так как был погружён в свои мысли и ему было не до пустых разговоров. Да и переживать не стоило. На участке от Кастры Мартиссы и до Виминация, на протяжении целых ста пятидесяти миль, где отроги Гема (ныне Балканские горы) встречаются с рекой, на стыке Верхней и Нижней Мёзии, рубежи империи защищены надёжно. Здешний правый берег Истра густо усеян крепостями-кастеллами, так что казалось – находясь на башне одной, непременно добросишь копьё до башни другой. И в каждой кастелле (в каждой, без исключения) находились усиленные гарнизоны.

Граница с даками уже который год считалась неспокойной, и потому охранялась как никакая другая. Даже на Парфянской сейчас находилось меньше легионов, конных вексилий и номерных когорт.

– А ты слышал, Лузий?

– Ну, что? Что ещё?!

– Говорят, даки напали, используя один из варварских подлых приёмов…

– Это какой же?

– Они напали под покровом ночи. Не-ет, скорее и не ночью, а под самое утро. И прямо на Мост, – вновь попытался разговорить префекта старший декурион.

– А хотя бы и днём это бы случилось, – наконец-то, отреагировал на реплику назойливого гетула Квиет. – Какая нам разница? Война есть война! А на войне любые приёмы дозволены…

– Ну-у, да… но… но их ведь больше!

– Бо-ольше?

– В десять раз!

– Да хоть в сто!

– А ещё… а ещё ими сожжены три крепости, защищавшие Мост. Камня на камне от этих кастелл уже не осталось. А четвёртая – еле держится. А также взяты ими и Дробеты…

– Дробеты они тоже сожгли?!

– Ну, да.

– Это точно?!

– По-о-очти уже…

– Ну, ну…

– Головёшки одни остались…

– Ну, надо же!.. Слушай, а новости эти сорока на хвосте тебе принесла?

– Гонец проговорился.

– Гонец?

– Да.

– А ещё что он тебе сообщил, а? У страха глаза же велики.

Гетул, не распознав иронии в словах, или же сделав только вид, что ничего не понял, всё ещё не желал униматься. За этим разговором он надеялся хотя бы отчасти подавить охватившее его беспокойство:

– Лузий, а ты слышал? – продолжил гетул. – Божественный со свитой уже в Салоне. Прибыло множество кораблей. Больше трёхсот. И войска! Четыре… Не-е-ет, пя… Да, пять… Нет, семь легионов. Точно, их семь! Они уже разгружаются в портах Салоны и Пулы и направляются в сторону Дакийской границы. О-ох, чувствую я, что, наверное, будет что-то нехорошее…

– Война?

– Ну, разумеется… Всё на это указывает.

– Что-то много ты слушаешь всех.

– Что-о… А что, по твоему я не прав?

Квиет не ответил. Складка проступила у него меж бровей. Откровенно говоря, Цельзий ему уже так надоел, что казался сейчас хуже горькой редьки. «Вот же пристал!..» – зло подумал префект.

– Лу-у-узий, а…а-а…

– Ну-у, что? Что тебе ещё?! – Квиет всё больше раздражался. Цельзий сейчас, из-за своей нервозности, был совсем невыносим.

Увидев выражение на лице Квиета, декурион-гетул напрягся. Он знал, что это означало. Лузия лучше было не доводить до такого раздражённого состояния. Префект мог и не сдержаться, и взорваться. И тогда бы Цельзию мало бы не показалось.

Но вот через некоторое время складка на лбу у Лузия разгладилась, и он уже в более спокойном тоне гетулу «Деду» всё-таки ответил:

– Всем понятно, что будет скоро… Принцепс настроен по серьёзному. Я тоже думаю, что будет большая и затяжная война. Но давай, Цельзий, не будем это сейчас с тобой обсуждать. Ну, сам же понимаешь, не нашего это ума дело.

– Да, да, я всё понял, – мотнул головой старший декурион-гетул и надолго притих.

Двадцать восемь лет назад Лузий Квиет имел другое имя. Настоящее имя у него было Мабуале.

Высокий, отменно сложенный, с очень развитой мускулатурой натренированного атлета, стяжателя олимпийских венков и наград, ещё не в годах (точно возраст свой он не знал), с блестящей и очень тёмной кожей и пышной копной курчавых волос, префект Лузий Квиет когда-то жил в племени, обитавшем далеко к югу от Великой Ливийской пустыни (которую местные племена называли Сахарой), у величаво нёсшей мутные, жёлтые воды Ленивой реки (эту реку сейчас называют Нигер).