Людмила Федорова - Истории, написанные при свече

Ульрика была очень добросовестной помощницей матери в домашнем хозяйстве, и, хотя и знала о мечтах отца выдать её замуж по расчёту, всё равно, не смирялась с этим.

Каждый вечер, а она специально переделывала все свои обязанности пораньше, чтобы у неё было вечером свободное время, девушка долго в полной тишине лежала калачиком в своей кровати с кружевным балдахином или сидела у камина и мечтала. Мечтала, что когда-то взаимно полюбит доброго ласково честного молодого человека, обвенчается с ним и навсегда забудет об унижениях отца, просто откажется от него, выскажет ему свою обиду в лицо, и будет жить счастливо с мужем, который будет её любить и уважать, говорить красивые, как в её любимых книгах, комплименты, и дарить цветы. А она будет хорошей хозяйкой и женой и ласковой мамой их деток. И у них обязательно будут счастливые, красивые и талантливые дети…

… Так и в тот вечер Ханс ужинал жареным поросёнком, выпивая пива, Марта прислуживала ему, Ульрика, спрятав свои длинные пепельные блондинисто-жемчужные волосы под терракотовую косынку и закрыв голубые глаза, мечтала, убежав в свои фантазии, а Герду мама с большой корзиной отправила на рынок купить яблок, картошки, хлеба и молока. А рыжеволосая смешная девчушка увидела лавку с разными сладостями: и яблоками в карамели, и сахаром, и изюмом и орехами в шоколадной глазури, и зефиром, и мороженым. Конечно, голубые глазки Герды засияли, она не выдержала, купила себе и сахара, и мороженого, и зефира с орехами в глазури, с удовольствием съела и истратила почти все деньги, и смогла купить из наказанного только хлеба немного, да молока.

Поэтому шла Герда сейчас домой, дорожа от страха, побледнев так, что веснушки были ещё заметнее, а рыжие растрепавшиеся волосы падали на испуганное, как у ребёнка, личико.

Ханс поправил мощной рукой свои рыжие пышные усы и с порога гаркнул дочери:

– Герда, дочь, ты выполнила наказ матери?

Герда задрожала ещё сильнее, так что кувшин с молоком застучал, из голубых испуганных глазок потекли слёзы и отроковица с трудом, запинаясь, призналась:

– Папа, ты только не слишком сердись, пожалуйста, но там породавали всякие сладости, и мороженое, и сахар, и зефир, мне невтерпёж захотелось, ведь ты никогда не даёшь лишней монетки, и я купила себе, и вот, из то, что мама сказала, я смогла после этого купить только хлеба и молока…

После этого Герда поставила на стол с вышитой золотой ниткой скатертью кувшин с молоком и корзину с хлебом…

Щекастое покрытое веснушками лицо Ханса побагровело, он резко встал из-за стола, хватился за розги, что у него всегда, на всякий случай, для обеих дочерей, были в ведре и закричал:

– Ты, бессовестная транжира родительских денег!!! Ещё она не сердиться после это просит!!! Да тебя нужно так сейчас выпороть сильно, чтобы кричала от боли, чтобы не повадно было на безделицы деньги родительские тратить!!! Снимай платье, ложись на скамейку!!!

– Папа, умоляю, не надо, прости, я больше так не сделаю… – плача, просила Герда, но, зная, что отец никогда не прислушивается к таким просьбам, стала снимать платье.

Тут Ульрика не выдержала, с неистовым ястребиным взором, полным гнева в голубых глазах быстро соскочила, уронив с головы терракотовую косынку и с растрепавшимися длинными пепельными блондинисто-жемчужными волосами, подскочила к отцу и гневно крикнула:

– Отец, не смей так обижать Герду!!! Я тебе не позволю так жестоко поступить!!! Камень ты, а не человек, Бога не боишься, как язычники!!!

Ханс со всей силы дал свой мощной рукой пощёчину Ульрике, на белоснежной коже которой сразу остался след, потом розгами несколько раз, шесть-семь, ударил с оттяжкой Ульрику по изящным покатыми обнажённым белым плечикам с грубым криком:

– Ульрика, дочь!!! Это что за поведение?!! Как ты, бесстыдница, смеешь так говорить об отце!!! Вот тебе урок, а в следующий раз накажу намного больнее!!! Ты скоро выйдешь замуж за того знатного родовитого и богатого человека, за которого я тебе прикажу, и будешь слушаться мужа так же, как слушалась отца!!! Привыкай быть покорной!!! А завтра будешь работать весь день без отдыха, я тебе велю весь дом вычистить и конюшни, и уголь погрузить!!! Привыкай быть покорной!

Ульрика, молча, но с настоящей яростью во взгляде голубых очей отошла, мысленно ругая отца последними словами с ненавистью, но Герду в этот раз Ханс высек не сильно, всего десять ударов, девчонка-отроковица даже не кричала, только рыдала в три ручья и по-детски резко пищала…

… Ульрика же зажмурила голубые глаза, чтобы не заплакать от обиды, встрянула свои красивые длинные пепельные блондинисто-жемчужные волосы и убежала в свою комнату, где беззвучно совершенно обессилено, упала на деревянную кровать с кружевным пологом.

Ульрика лежала и неистовой горечью разочарования думала: «Когда же это кончится? Когда отец прекратит унижать меня, разговаривать только приказным тоном, видеть во мне только прислугу и выгодный товар?! Неужели только, когда отдаст замуж за избалованного богатого аристократа, который щедро заплатит ему за столь красивую жену?! Господи, накажи его за это!!! А я, вот, не хочу замуж по расчёту, вижу по-другому своё счастье, всю жизнь мечтала не о балах и парчовых платьях, а о том, чтобы мы с мужем всю жизнь любили и уважали друг друга! Чтобы он ценил меня, как человека, а не как красивую куклу, которая ещё к тому же хозяйка хорошая, чтобы я была покорна мужу, но не потому что меня заставляют, а потому что я чувствовала его любовь и заботу, и мне самой хотелось быть покорной…».

Тут к Ульрике тихо подошла, поправляя своё старенькое залатанное хвойное платьице и фартук и робко правив рыжие косички под чепцом, прокашлявшись, промолвила с искренностью в голубых глазах:

– Хм, Ульрика, сестрёнка, я… хотела сказать тебе спасибо за то, что заступилась за меня, для меня была очень важна твоя сестринская поддержка…

Ульрика, не отрываясь от подушки, тихо простонала в ответ:

– Герда, сестричка, не благодари, я не могла сейчас поступить по-другому, я, вообще обижена на отца, накажи его Господь!

– Но что тебе обижаться, Ульрика? Скоро он найдёт тебе очень выгодную партию, и ты заживёшь с богатым и знатным мужем, быть может, герцогом или графом, бароном, а. может, и лордом не хуже королев и принцесс. Тем более ты не такая, как я, я-то простоя неуклюжая девчонка с веснушками, которая только и умеет, что суп сварить да метлой или шваброй поработать, а ты и бальные танцы знаешь, и этикет, и читать, и писать умеешь. Отец тебя даже иногда берёт на балы, чтобы найти достойного жениха… – удивлённо изрекла Герда.

Ульрика, бледная от усталости, как поганка, с красными следами побоев на красивых покатых плечах и красным следом от пощёчины на лице с негодованием во взгляде голубых глаз ответила: