Жан-Франсуа Намьяс - Дитя Всех святых. Перстень со львом

Вот такую историю узнал Франсуа, приехав в Куссон. Он был не слишком впечатлителен, поэтому его ничуть не смущали ужасные подробности этого рассказа. Он даже не пытался представить себе, что на том самом месте, где сейчас гордо вздымаются белоснежные стены, отражаясь в чистых водах реки, святая Флора пила отравленную брагу, унося с собой, как последнее впечатление от этого мира, вид скрюченных трупов, висящих на частоколе. Мальчик усвоил лишь одну вещь: замок Куссон неприступен, он живет в месте, которое ни разу не было взято с помощью вооруженной силы. И это наполняло его гордостью.

Но была у Франсуа и другая причина для радости — сам Ангерран де Куссон.

Его дядя был рыцарем таким же безупречным, как и его отец. И даже более того, ибо ко всем тем качествам, как физическим, так и нравственным, какими обладал Гильом де Вивре, он добавлял немалый ум и образованность. Ангерран де Куссон много читал, любил театр, играл и сочинял музыку. Он имел также собственную жизненную философию — правда, с некоторым оттенком разочарованности, но это, без сомнения, проистекало из того, что он был не слишком счастлив в жизни.

Его мать, Бонна Вандевельде, была фламандкой, дочерью богатого торговца сукном, заехавшего в замок предложить свои товары. Жан де Куссон купил все, включая и тот товар, который ему не был предложен, — в придачу к сукну он попросил и получил девушку. Папаша Вандевельде, ослепленный возможностью породниться с семьей, чье начало восходило к Первому крестовому походу, дал за дочерью немалое приданое. Брак оказался счастливым.

Редко два супруга бывают так несхожи. Бонна, как и многие девушки в ее краях, была крепкая блондинка с пышными прелестями. Жан де Куссон выглядел достойным потомком Юга. Белокожий и темноволосый, он брился каждый день, но все равно его щеки оставались синими. Он был долговяз, имел изможденное лицо и глаза умные и мрачные. Многие не без оснований находили его взгляд тяжеловатым.

Женившись, Жан де Куссон продолжал коротать дни в Юговой лаборатории, что не мешало ему проявлять себя весьма приятным человеком, когда ему доводилось бывать на людях. Этим он, без сомнения, был обязан влиянию своей жены. Бонна, здоровая северная девушка, которой так подходило ее имя [9], была, казалось, просто создана для того, чтобы развеять туман и смуту, царившие в душе Жана де Куссона. Своему мужу и господину, тревожимому призраками волков, она принесла два бесценных дара — простоту и улыбку.

Бонна де Куссон умерла в 1318 году, когда давала жизнь их второму ребенку — Маргарите. Для Жана эта потеря оказалась невосполнимой. Отныне он окончательно предался своей тоске и своим демонам. Теперь он почти не покидал лабораторию своего предка и сделался лишь тенью себя самого. Умер он четыре года спустя, поручив заботам старшего, Ангеррана, маленькую Маргариту, в которой обрел собственное подобие.

Физически и духовно Ангерран был похож на мать. От Бонны он унаследовал светлые волосы, столь редкие в роду Куссонов. От нее же достались ему здравый смысл, прирожденное чувство справедливости и верность суждений. Ангерран, страстно привязанный к матери, очень горевал, когда она умерла. Воспитание младшей сестры принесло ему одни разочарования. Ему не удалось разгадать эту своенравную девочку, так цеплявшуюся за мистическое наследие своих предков, которые для старшего брата оставались непонятными. Брак Маргариты с Гильомом де Вивре показался ему настоящим чудом. Но смерть зятя очень его огорчила — и еще больше, очевидно, совсем недавняя смерть самой Маргариты.

Однако настоящая драма в жизни Ангеррана произошла всего одна: он потерял жену. Флора была дочерью деревенского кузнеца. Подобно многим другим, родители дали ей имя местной святой, которое, как считалось, приносит счастье. Флора была, должно быть, так же красива, как и ее далекая тезка-покровительница. Ангерран встретил эту девушку, посещая своих крестьян, как он привык делать время от времени. Случилось это весной 1338 года. Его сестра была уже замужем, его крестник уже родился, и он мог, наконец, уделить время самому себе. Увидев дочь кузнеца, Ангерран испытал такое же потрясение, как и его зять на ярмарке в Ренне. Флоре едва исполнилось шестнадцать. У нее были очень светлые белокурые волосы и ангельская улыбка. Владелец замка де Куссон женился на ней две недели спустя.

Прекрасный сон завершился трагедией. Флора де Куссон умерла через два года, родив мертвого мальчика. По обычаю, их похоронили в одном гробу.

Ангерран был безутешен. Он заказал художнику портрет Флоры, который повесил на почетное место в зале оружия, музыки и книг. Он решил, что отныне в память об умершей каждая комната его замка в любое время года будет украшена цветами. Чтобы иметь их и зимой, он велел устроить во дворе оранжерею.

Но главным его трудом в честь Флоры стала книга. Месяц спустя после ее смерти Ангерран затеял писать рыцарский роман. Многие побуждали его вновь жениться, чтобы с его смертью не угас род де Куссонов, однако он отговаривался тем, что исполнит это, когда будет закончена книга. Но даже и теперь, когда девять лет спустя после смерти Флоры в замке поселился Франсуа, Ангерран все еще утверждал, что пишет ее. Как подозревали, он нарочно опять и опять начинал свой труд сызнова.

Для Ангеррана и Франсуа настала долгая пора совместной жизни. Что касается Жана, то он оставался в Куссоне не больше одной недели. Ангерран пригласил к себе настоятельницу Ланноэ, его крестную, чтобы спросить, не возьмет ли она мальчика к себе, чтобы заняться его образованием.

Как и Франсуа, по прибытии в Куссон Жан проявил живой интерес к замку, вызванный, правда, совсем другими причинами. Равно безразличный и к удобствам, и к военным достоинствам замка, он принялся изучать его темные и пустынные закоулки: подземелья, заброшенные комнаты… Младший сын Маргариты казался настороженным, и можно было подумать, будто он, подобно животным, чувствует присутствие каких-то уже исчезнувших существ, неощутимое прочими людьми.

Конец этим изысканиям положило прибытие его крестной матери. Когда пришли сообщить о ее приезде, Жан как раз бродил вокруг замковых застенков. Мальчик отправился приветствовать крестную в зал оружия, музыки и книг, где она поджидала его вместе с Ангерраном. Он преклонил перед ней колени и встал без единого слова. Некоторое время настоятельница рассматривала этот выпуклый лоб, эти серьезные и проницательные глаза. Она невольно вспомнила Маргариту, которая была когда-то ее воспитанницей. Но в Жане таилось что-то еще, более категоричное. Если в Маргарите за ее интеллектуальной страстью чувствовался вкус к жизни, который рано или поздно должен был взять верх и заставить ее приобщиться к жизни остальных людей, то Жан…