Жан-Франсуа Намьяс - Дитя Всех святых. Перстень с волком

— Она могла и ошибиться.

— Если она так сказала, значит, это правда. Женщина чувствует подобные вещи. И потом, я не хочу разлучаться с Филиппом.

— А кто тебя заставляет сопровождать меня?

— Я не позволю тебе ехать туда одному. Я бы слишком боялась за тебя.

Спор длился еще долго, но, в конце концов, Лилит против воли согласилась. Но, даже дав свое согласие, она долгим задумчивым взглядом посмотрела на друга и прошептала:

— Зачем?..

Адам не ответил на этот вопрос. Он угадывал ответ, хотя и смутно. Он больше не мог терпеть этой мучительной раздвоенности. Адам прекрасно понимал, что, бросая вызов отцу, он подвергает себя ужасному, возможно, даже смертельному риску. Но выбора у него не оставалось. То был единственный способ разобраться в себе. Ключ к его собственной личности имел имя — Франсуа де Вивре…

Сеньор де Сомбреном, его благородная супруга и весь гарнизон замка выехали в последний день мая 1420 года. Полыхай и его приятели по-прежнему носили форму личной охраны сира де Сомбренома. Они переоденутся в бандитов лишь на подступах к Бретани.

Лилит с большим трудом рассталась с Филиппом. Она покрыла ребенка поцелуями и заставила Олимпу и Мышонка тысячу раз поклясться, что они станут заботиться о мальчике, как о собственном сыне…

Отряд численностью в сотню человек появился в окрестностях Вивре утром шестого июня. И вот, залитый солнечным светом, перед Адамом предстал замок его отца.

Вивре высился недалеко от моря, на большой равнине. Рядом находился небольшой холм, и оттуда можно было рассмотреть внутреннюю часть строения. Всякого, кто приближался к замку, поражала хорошо продуманная система укреплений.

Прежде всего, сама крепостная стена. Она была очень высокой, с удобным дозорным ходом. За нею вился запутанный каменный лабиринт, стены которого были увенчаны непреодолимыми остриями. И, наконец, в центре вырастал сам замок.

Преодолеть стену было возможно, но затем пришлось бы углубиться в лабиринт и пробираться там под градом арбалетных стрел — опасность для нападавших была слишком велика…

Франсуа де Вивре уже давно заметил с дозорной башни приближение чужаков. Кто это? Каковы их намерения? В сопровождении Юдифи Франсуа пошел им навстречу.

На прошлый День всех святых Франсуа исполнилось восемьдесят три года. Теперь его волосы были совсем седыми, но по-прежнему оставались густыми и шелковистыми и ниспадали на шею красивыми локонами. У него было очень мало морщин, но самым примечательным казался его взгляд, синий и глубокий, как море, сияющий, словно небо. Никто не мог бы отрицать: несмотря на возраст, Франсуа де Вивре был очень красив.

Он был одет в скромное серое платье. Юдифь, идущая рядом с ним, облачилась в черное. Адам увидел, как они продвигаются по лабиринту. Он мог бы, поставив лучников на холме, попытаться поразить их из арбалета, но не стал этого делать: любопытство оказалось сильнее. Адам покинул свой наблюдательный пост и приблизился к подножию крепостной стены. На нем красовались доспехи с гербом Сомбренома на груди.

Франсуа показался на вершине дозорного хода, и хотя подъем по крутой лестнице не представлял для него труда, он вдруг почувствовал, что задыхается. Внизу стоял рыцарь, герб которого казался противоположностью герба Вивре: те же черный и красный цвета, но черный доминировал над красным. Рядом с ним, тоже на лошади, находилась женщина, одетая в красное. У нее на груди Франсуа увидел слезный герб. Он понял, что решающая битва, о приближении которой давно уже догадывался, сейчас начнется.

Сир де Вивре громко крикнул с высоты:

— Кто ты?

— Адам Безотцовщина, сир де Сомбреном!

— Ты — тот сын, которого родила от меня Маго д'Аркей?

— Я сын Маго д'Аркей. У меня нет отца. Я — Адам Безотцовщина!

— Чего ты хочешь?

— Я хочу этот замок.

— Вивре неприступен. Ступай своей дорогой!

Адам обернулся и отдал приказ. Его люди заняли позиции. Франсуа спустился в замок в сопровождении Юдифи, в то время как его собственный гарнизон под командованием крестьянина из Вивре Николе Эсташа поднялся на крепостную стену.

В глубине души Франсуа не удивился приезду сына. Его занимал другой вопрос: кто та всадница рядом с Адамом?

Ответ он получил в ту же ночь… Ему явился единорог. Он смотрелся в зеркало, а под ним проступала фраза: «Страшусь самого себя». Затем зеркало стало увеличиваться в размерах и почернело. В глубине темного стекла появилась женщина, закутанная в длинную черную вуаль. Голову незнакомки венчала черная корона. Какое-то мгновение она молча смотрела на Франсуа — и внезапно исчезла.

Проснувшись, он подскочил на постели. Это была Царица Ночи, такая, какой она являлась ему на Кладбище Невинно Убиенных Младенцев под золотым шлемом Карла VI… Сомнений не оставалось: та, что находится рядом с Адамом, была его проклятой спутницей, черной Евой, Лилит!

Франсуа прекрасно помнил слова, которые она бросила ему перед тем, как исчезнуть: «Я женщина-демон, я собираюсь выпустить на волю силы зла. Нынче ночью ты восторжествовал надо мной, но ты еще встретишь меня на своем пути!» И вот этот момент наступил…

В течение двух недель ничего не происходило. Замок Вивре был защищен слишком хорошо. Адам, Полыхай и его банда неоднократно пытались одолеть первую стену, и это им удавалось, но идти дальше они не решались. Углубляться в лабиринт было равносильно самоубийству.

Адам уже начал выходить из себя. Неужели придется убираться, так ничего и не добившись? Это означало бы признать свое поражение, признать правоту матери и Лилит.

Он должен был выступить против отца, и поскольку сделать это силой не представлялось возможным, приходилось искать другие пути.

Адам решил временно приостановить ведение военных действий и попросить отца о встрече. Чуть позже Николе Эсташ принес ему ответ: Франсуа де Вивре принимает предложение; он предлагает, чтобы встреча состоялась ночью 24 июня, когда празднуют память святого Иакова.

Адам даже не успел ответить, Лилит опередила его:

— Скажи своему хозяину, что мы согласны.

Адам с удивлением взглянул на нее. Она улыбалась.

— Он выбрал День святого Иакова, потому что это праздник света, но позабыл о том, что ночь будет безлунной. А ведь Лилит — Царица Черной Луны.

Поскольку Адам по-прежнему ничего не понимал, Лилит сочла нужным уточнить:

— Через нас начнут действовать другие силы, — силы, превосходящие наши собственные. Мы должны сделать так, чтобы все было на нашей стороне, любая случайность.

— Поэтому ты пойдешь со мной?

— Я же тебе сказала: я не оставлю тебя с ним наедине. Он сильнее тебя.

— Откуда ты это знаешь?

— Знаю…

Лили послала одного из солдат купить в Ренне черные муслиновые покрывала и соорудила из них что-то вроде туники, которую и надела на себя в ночь на двадцать четвертое июня. Адам с удивлением наблюдал за ее манипуляциями. Она умело обернулась тканью, придав себе вид злого крылатого божества. Лилит стала похожа на гигантский сумрачный цветок.