Жан-Франсуа Намьяс - Дитя Всех cвятых. Цикламор

Берзениус попытался ускорить шаг, отчего захромал еще сильнее, и болезненно скривился. Анн де Вивре чуть не убил его полгода назад в той церкви! Как ему это удалось? Берзениус даже не видел, как он достал лук. Стрела попала в левую ногу. Рана чуть не стала роковой. Церковнику чуть не ампутировали ногу, он выкарабкался только чудом. Но был теперь обречен терпеть постоянную боль – и знал, что уже никогда не сможет ходить нормально…

Берзениус вошел в епископскую резиденцию. У мэтра Фюзориса имелась странная страсть к часам. Так посетитель и отыскал в длинном здании покои своего патрона: даже снаружи слышно было тиканье.

Дверь оказалась приоткрытой. Берзениус толкнул ее.

Беспорядок тут царил такой же, что и в предыдущий раз, когда мэтр Берзениус приходил сюда. Комнату загромождали часы всех форм и размеров. Некоторые находились прямо на полу, другие были понапиханы где только можно: на столе, на сундуке, в креслах. Единственное отличие состояло в том, что хозяина, похоже, не было дома…

Внезапно Берзениус вскрикнул и бросился к какой-то темной бесформенной груде, видневшейся на полу. Мэтр Фюзорис в синем звездчатом балахоне лежал среди своих часов, остроконечный колпак валялся рядом. Завидев посетителя, он приподнялся на локтях, но удержаться не смог. Он истекал потом. Его длинная борода и седоватые волосы были все в пыли. Задыхаясь, он произнес:

– Я умираю.

– Что случилось?

– Ничего. Завод кончается, вот и все. Пружина ослабла.

– Мэтр Фюзорис…

– Молчите, Берзениус, и слушайте меня! Я раскопал большое дело, заговор в Париже… Запомните имена: кюре церкви Сен-Совер, монах-кармелит Пьер Далле, хозяин трактира «Старая наука»… Остальные… пока неизвестны, но вы их возьмете всех… Надо только выждать… действовать в последний момент. Надо также узнать, откуда деньги. Не забудьте про деньги…

Мэтр Фюзорис вновь упал на пол, потом снова приподнялся на локте. Казалось, ему немного лучше. Он изъяснялся более внятно. Берзениус все еще не оправился от неожиданности.

На губах умирающего появилась легкая улыбка.

– Вам повезло, Берзениус! Я не говорил этого никому и вынужден сообщить именно вам, потому что вы оказались здесь первым. Благодаря моей информации вы раскроете заговор, и регент вас назначит – почему бы и нет? – главой Интеллидженс сервис, хотя я собирался вас… Ну да ладно. Очень хорошо! Вы достойнее других стать моим преемником, потому что вам везет, а я всегда считал, что везение…

Он снова начал задыхаться. Конец явно был близок. Лицо Фюзориса почти касалось больших часов, лежащих на полу во всю длину. На их циферблате по-латыни была написана фраза, относящаяся к секундам: Omnes vulnerant ultima necat [17]. Он с трудом прочитал ее вслух и добавил:

– Как бы я хотел услышать… как прозвенит моя последняя секунда!

Настало молчание – и вдруг комнату наполнил трезвон. Настал полдень, и все часы принялись бить одновременно, удивительно слаженным хором.

Мэтр Фюзорис слушал их с открытым ртом, млея от удовольствия. Потом прошептал:

– Ultima necat!

И упал в пыль…

Возвращаясь из епископской резиденции и ускоряя шаг, насколько это было для него возможно, чтобы поскорее явиться к регенту Бедфорду, Иоганнес Берзениус нашел, что парижская осень чарующе прелестна. Он почти не чувствовал боли в ноге, воздух был легок, выкрики уличных торговцев наполняли его ликованием.

Берзениус осклабился. Его радость была столь велика, что впервые в жизни он подал милостыню какому-то нищему, тянувшему к прохожим деревянную плошку для подаяний…

– Значит, мэтр Фюзорис умер, доверив вам секрет, который не успел сообщить мне лично. Это жалует вам роль, которой вы, быть может, и недостойны. Вам повезло, мэтр Берзениус!

Джон Плантагенет, герцог Бедфорд, дядя юного короля Генриха VI и английский регент Франции, разглядывал своего визави с некоторой толикой презрения. Выдающийся государственный муж умел судить о людях столь же сурово, сколь и реалистично. Это читалось на его резком, угловатом лице, выражение которого немного смягчалось подвижной мимикой.

Иоганнес Берзениус сделался смиренным, насколько возможно.

– Прежде чем отдать душу Господу, несчастный мэтр Фюзорис сказал мне в точности то же самое. Он попытался добавить еще что-то на сей счет, но Бог не позволил ему этого.

– Наверное, он хотел сказать, что считает везение главным достоинством в человеке. Его любимое изречение. Он был великий ум, так что я расположен отнестись к его речам внимательно, то есть оказать вам доверие.

– Монсеньор…

– Приспешники сира де Валуа много хлопотали во время осады Парижа. Достичь они ничего не смогли, но пока еще не обезоружены, и новый заговор – тому доказательство. Удача в ваших руках, мэтр Берзениус. Временно наделяю вас всеми полномочиями. От вас зависит с толком распорядиться ими. Разоблачите наших врагов, арестуйте их, заставьте говорить – и вы окончательно займете место нашего несчастного друга.

«Сиром де Валуа» англичане и французы из их лагеря величали Карла VII, по названию родового владения, вотчины предков короля Франции.

Берзениус поклонился с угодливой улыбкой:

– Я сумею показать себя достойным вашего доверия, монсеньор.

– Передаю в ваше распоряжение особняк Порк-Эпик. Место спокойное и близко к дворцу. Не теряйте времени, мэтр Берзениус…

Церковник удалился, отвесив последний почтительный поклон, и покинул комнату во дворце Сент-Поль, где Бедфорд назначил ему аудиенцию.

Особняк Порк-Эпик, великолепное, совсем новое здание, действительно располагался по соседству, на пересечении улиц Порт-Бодеер и Арше-Сен-Поль. Теперь у него появился свой дом в Париже! Он сподобился доверия регента и скоро станет новым начальником Интеллидженс сервис!

Берзениуса охватила несказанная радость, но, пока он хромал по коридорам дворца, она окрасилась злобой и не замедлила превратиться в ненависть…

«Все полномочия», сказал Бедфорд. Уж Берзениус-то сумеет ими воспользоваться! Грандиозная машина Интеллидженс сервис в его полном распоряжении. С ее помощью он, естественно, раздавит заговор. А также сведет и кое-какие собственные счеты.

Сразу же подошлет убийцу, чтобы истребить Анна де Вивре. Но нельзя убивать его абы как! Надо придумать для этого негодяя что-нибудь поизощреннее, чтобы сторицей отплатить за стрелу в Питивье…

Поглощенный своими мыслями, Берзениус чуть не наткнулся на какого-то рыцаря, направлявшегося к регенту. Церковник поднял глаза и узнал Адама де Сомбренома. Естественно, эти двое терпеть не могли друг друга. Однако в силу обстоятельств оба пребывали в эйфории.

Берзениус любезно осклабился: