Игорь Вентов - Иван стрелец. Песчаная башня

–Да подай ты взад! -кричал Бобёр на ландскнехтов -Чего на товарища нашего как псы ощетинились!

Спрыгнув с лошади,Кукиш начал, что-то говорить по немецки, а Клаус подбежал к возвышающемуся над улицей фон Крафту, со словами:

–Господин оберстбург! Это русский посол, а не разбойник!

Тут к коменданту подошёл сотник Телепнёв и проговорил:

–Ты что задумал.чучело?! Прикажи своим отойти в сторону!

–Чего хочет этот варвар? -обратился к Клаусу фон Крафт

–Он просит отпустить их товарища. Господин оберстбург, это русский посол. мы приехали вместе из Ратуши от господина обер-бургомистра спасти посольство от нападения разбойников!

–Не знаю! Я получил распоряжение от господина фон Экка вести солдат к этому дому и схватить всех кто вооружён, а при сопротивлении и убить! Эй вы, хватайте этого! –комендант указал на Ивана.

Но ландскнехты побаивались подходить к стрельцу пока он сжимал в руке саблю.

–Скажи ему, что своего мы не отдадим! За что его? -крикнул сотник Клаусу

–Господин оберстбург, русские вам угрожают! Пожалуйста одумайтесь! Вы хватаете не виновного!

Фон Крафт наклонился в седле к Клаусу и четко деля слова. грозно произнёс:

–Скажи этим варварам, что я не пускаю ароматные ветры. Я пержу крепко. не продохнуть! Эй там,-обернулся комендант к колонне -Аркебузёры. построиться и готовится дать залп по зазнавшимся варварам!

Стоявшие в хвосте колонны стрелки ландскнехтов начали разворачиваться в стройную линию. Сотник Телепнёв крикнул своим: "Стройся ребята!". Стрельцы, все шестеро, Бобёр и Кукиш присоединились к своим, построились, тоже готовые дать залп по ландскнехтам. Клаус и Яким Васильев одновременно обратились к стрелецкому начальнику.

–Данила Романович. уступи ты этому чучелу! -попросил скорняк -Сегодня уже не мало народу погибло, а с этими вам и не сдюжить, из раз в десять больше!

–С Иваном ничего плохого не случится, сегодня же его и освободят.– вторил скорняку Клаус -А я теперь поеду с ним в крепость и посмотрю как они его разместят, да пригрожу оберстбургу от имени обер-бургомистра!

Иван подошёл с сыну боярскому и протянув ему свою саблю с берендейкой сказал:

–Данила Романович, отпусти меня сними. Все хорошо будет, Бог не выдаст.свиньи не схрюкают! Там в снегу ещё пистоль лежит -Иван поморщился приходя на свою неуклюжесть -Не попал я в того гишпанца. что в лесу меня покалечил!

Видно было,что сотник готов согласится.

–Православные, там ваш стрелец отходит! -услышал сотник голос за спиной и обернулся. В дверях дома стояли Бориска и мужик скорняк. который держал двоих связанных разбойников -Бледного Каспара и его товарища. едва опиравшегося на раненную ногу.

–Этих тоже берем! -немедленно скомандовал фон Крафт -Капрал, забирай всех троих!

–Иди Данила Романович. Я вернусь скоро.-сказал Иван сотнику.

А Клаус. голосом не предполагающим возражений громко сказал коменданту:

–Русский офицер поедет в крепость со мной в возке обер-бургомистра! Я лично прослежу за его размещением! Вам понятно. господин оберстбург! Потом я лично доложу обо всем господину фон Экку, и как бы вам самому от своего пердежа не задохнутся! Вы можете развязать войну с Московией!

Стрелец Архип Аганьков лежал в сенях на боку в луже собственной крови, а Матрена, распустившая его пояс и расстегнувшая кафтан. прижимала к окровавленной бумажной рубахе белый убрус ,весь уже пропитавшийся кровью. Над раненым стоял Беда, чуть в стороне боярин Кваснин прижимавший к себе обеими руками заветный ларец, а отец Герасим. присев рядом, держа стрельца за руку. читал над ним отходную молитву. "Господи! Ты повеле еси изъяти душу от приснопоминаемаго нами раба Твоего…", шепот священника прервался. Он склонился к уху стрельца и спросил: "Каким именем крещён,сыне?". "Донатом"-прошептал стрелец. "…от приснопоминаемаго нами раба Твоего Доната,воля Твоя – воля святая; молим Тя, Жизнодавче Господи, не отними точию ныне от души его сего пестуна и хранителя ея, не остави ю едину, яко в путь шествующую…"

Телёпнёв Данила Романович встал возле боярина. Кваснин посмотрел на сына боярского, спросил:

–Отбились?

–Отбились! Десятника нашего в крепость забрали.

–Как так то?!

–Отобьём. Как Архипа то достали?

–Скорняк с бабой в кухне прятались ,говорят они мёртвыми притворились, а когда все ушли сундук схватили, да наутёк, да в сенцах на Архипа то и наткнулись. Одного он уложил, а другой его в бок ножиком ткнул. Спасибо этому. что нас предупредил ,оглоушил второго то. тот и лёг на месте!

–А чего он за сундук то этот вступился? -спросил сотник –Казнато на верху, при вас.

Боярин посмотрел на сына боярского,хотел сказать, но в это время отец Герасим поднялся с колен со словами:"Отошёл, раб Божий Донат", и боярин прежде слов наложил на себя крестное знамение, и договорил:

–Знамя царское в тот сундук он положил!

Телепнёв и отец Герасим встретились взглядами. Данила Романович опустил глаза и прошептал: "Прости.отче"

–Бог простит. -ответил священник.

Из стрельчатого , больше похожего на бойницу для стрелка из лука. или арбалета, окна Песчаной башни. что была угловой башней соединявшей северную и восточную стены городской крепости, хорошо были видны Русская и Песчаная улицы, между которыми и располагались две слободы Русского подворья, разделённые на восемь дистриктов. Над всеми домами подворья возвышалась колокольня церкви святого Николая Чудотворца, которая теперь была в дымном облаке поднимавшемся над первой слободой, с Яковлевской улицы. Патриция Чиано распираемая любопытством ,придвинула к окну табурет, и рискуя с него упасть, встала на его сиденье, балансируя на одной ноге. Теперь она видела, что на улице вокруг одного из домов слободы копошится народ, а ещё дальше, со стороны церкви святого Якова движется отряд ландскнехтов с развёрнутым флагом, возглавляемый всадником. На улице что-то горело, но огня видно не было, должно быть был он слишком низким, чтобы быть увиденным хотя бы и с подставленного табурета. Устав от своей не хитрой гимнастики. актриса спрыгнула с табурета, так, что накинутое на её плечи покрывало слетело и она оказалась отражена в своём ослепительном великолепии в стекле венецианского зеркала. Тут женщина не отказала себе в удовольствии рассмотреть повнимательней своё тело. Она повернулась одним боком, другим, упёрла руки в поясницу, потом в ягодицы. Приподняла их. Нахмурилась .Потрогала свои груди, с аккуратными, не знавшими зубов младенца сосками. Словно взвесила на ладони правую грудь. Опять нахмурилась.Подняла руки над головой, сплела их, потянулась втягивая живот, который ни чуть не выпирал, а был плоским. Постояла так несколько секунд. Покачала головой печально. Присела подхватив покрывало и накинула его на плечи.