Михаил Попов - Белая рабыня

Виданное ли дело, чтобы испанец опаздывал на любовное свидание?! Наконец, вот он, кажется. Дон Мануэль шел медленно, как бы прислушиваясь и приглядываясь. Широкая черная шляпа и черный же плащ делали его почти неузнаваемым. Плащ сзади оттопыривала длинная шпага, кроме того, за поясом у него было заткнуто два заряженных пистолета. У племянника были все основания опасаться ревнивого дяди. Никакие самые родственные чувства не остановили бы его, когда бы он узнал, что неожиданный гость вознамерился перебежать ему дорогу.

— Сюда, сюда, — зашептал Фабрицио, выступая из тени, в которой хоронился.

— А, это ты… — Дон Мануэль отпустил эфес шпаги.

— Что же вы так долго?

— Разумная предосторожность.

— Я весь извелся.

— Оставим препирательства, куда надо идти?

Фабрицио быстро посеменил вдоль стены и там, где к стене вплотную подступали заросли акации, остановился. Достал ключ и вставил в замочную скважину невидимой для дона Мануэля двери. Калитка медленно и беззвучно отворилась.

— Извините, сеньор… — Фабрицио схватил человека в черном за полу плаща. — Когда будете уходить, притворите калитку поплотнее.

— Может быть, вы дадите мне ключ?

— Нет, ключа я вам не дам.

Дон Мануэль полез в карман и что-то достал оттуда.

— Здесь еще несколько золотых.

— Зачем он вам, — нетерпеливо шептал Фабрицио, — вы что, собираетесь приходить сюда каждый день?

Дон Мануэль не мог сказать ему, что он просто не был уверен в том, что мисс Элен прямо сегодня согласится бежать с ним.

— Здесь еще пятьсот песо.

— Ну хорошо, хорошо, вот вам ключ.

Дон Мануэль запахнулся поплотнее в плащ и шагнул в темноту.

Фабрицио опрометью помчался вокруг дома. Нельзя было дать этим проходимцам договориться без него. О ключе он не жалел, в конце концов, свою роль он уже сыграл.

Дон Диего и Троглио сидели за столом и мирно беседовали. Вспотевший, запыхавшийся Фабрицио еще некоторое время должен был простоять в коридоре, дабы своим видом не вызвать вопросов у хозяина.

— Итак, вы утверждаете, что это письмо написано вашей госпожой Лавинией Биверсток? — спросил дон Диего, подливая гостю малаги из высокого хрустального кувшина.

— Именно так, милорд, у вас что-то в нем вызывает подозрение?

Дон Диего поднял лист бумаги над столом, поднес его к подсвечнику и еще раз перечитал.

— Знаете, что мне кажется странным в этом документе?

— Что? — закашлялся Троглио, слегка подавившись.

В этот момент вошел Фабрицио и осторожно присел на свободный стул.

— Здесь не проставлена сумма. Мисс Лавиния — дама богатая, это общеизвестно, но богатые люди именно поэтому и богаты, что не совершают опрометчивых финансовых операций. А как иначе, кроме как опрометчивым поступком, можно назвать согласие заплатить любую сумму за освобождение мисс Элен?

Троглио не сразу нашелся, что сказать, заговорил Фабрицио, еще не полностью отдышавшийся:

— Дело в том, я слышал, что мисс Лавиния и мисс Элен являются ближайшими подругами. Дружба их вошла в поговорку на Ямайке. Они невероятно привязаны друг к другу…

Дон Диего внимательно посмотрел на своего помощника и понял, что тот «в деле». Два генуэзца решили на пару облапошить старого испанца. Посмотрим! Дон Диего вдруг громко захохотал.

— Что же тут смешного, сеньор? — осторожненько поинтересовался Фабрицио.

— Что смешного? А вот ты, Фабрицио, продажная твоя душа, ты согласился бы заплатить хоть тысячу песо за своего земляка, если бы я вдруг приказал его запереть и выпороть? Отвечай! Ну, сколько бы тебе было не жалко, а?!

Фабрицио молчал, называть маленькую сумму было все же стыдно, а называть более-менее приличную — опасно, дон Диего мог потребовать, чтобы он немедленно выложил деньги на стол. Троглио тоже молчал, ему не хотелось быть выпоротым.

— То-то, молчите. Здесь что-то другое, И не надо мне рассказывать сказок про нежную девичью дружбу…

Элен не сводила глаз со стены, но все же появление гостя было неожиданным. Высокий — лунная тень делала его гигантским, — в шляпе и плаще. Вместо того чтобы вскочить и броситься ему навстречу, Элен осталась сидеть неподвижно, лишь тихо шепча: Энтони, Энтони…

Вошедший на террасу огляделся, он не сразу увидел ту, которая его ждала, а увидев, стремительно, в несколько шагов подошел, сорвал с головы шляпу и довольно громко воскликнул.

— Мисс Элен!

Она, зажав рот обеими руками, отшатнулась. В глазах у нее застыли ужас и отчаяние.

Дон Мануэль встал с колен.

— Я ожидал чего угодно, но все же не такой реакции.

— Я ждала кого угодно, только не вас.

Он помолчал, комкая в руках шляпу.

— Я понимаю.

— Тогда зачем же вы явились сюда?

— Неужели вы думаете, что я рассчитывал при помощи этого маскарада похитить что-то из не принадлежащих мне ласк?

— Тогда что вас заставило устроить этот маскарад?!

— Дело в том, что я знаю своего дядю. Он не отступится ни за что.

— Что вы имеете в виду, дон Мануэль?

— Вы думаете, он вас здесь держит в расчете на выкуп?

— Так он мне сам сказал.

— Возможно, вначале он так собирался поступить, собирался получить за вас сотню-другую тысяч. Но недавно, разговаривая с ним, я понял, что здесь дело в другом. Он, например, даже не заикнулся мне о вашем присутствии в его доме.

— Что это доказывает?

— Дон Диего, помимо всего прочего, еще и хвастлив. Когда я рассказал ему о своей победе над английским капером, он при других условиях не удержался бы от того, чтобы предъявить мне свои трофеи. А потом, я наводил справки: за последний месяц ни одно судно из Мохнатой Глотки не отправлялось на Ямайку. Он даже не начинал вести переговоры с вашим отцом, мисс. Чтобы мой дядя медлил с получением денег, нужны совершенно невероятные причины.

Элен молчала.

— Из всего мною сказанного вытекает один, более очевидный вывод. Не собирается он вас продавать ни за какие деньги. Он приберегает вас для себя. Я вижу, что мои слова произвели на вас впечатление, вы побледнели, это заметно даже в темноте. В добавление к своим словам я скажу вот еще что: мой дядя не привык себе ни в чем отказывать, поэтому он ушел с королевской службы, когда король попытался обуздать его отвратительный нрав. Если он что-то наметил, он добьется этого. И через некоторое, не думаю, что продолжительное, время вы станете наложницей пятидесятилетнего нечистоплотного животного. Причем он даже не женится на вас, поскольку женат законным браком. Его супруга преспокойно проживает в Саламанке.

— Зачем вы запугиваете меня?

— Я не запугиваю вас, мисс, я излагаю положение дел так, как оно мне видится.

Элен продолжала сидеть на скамье, глядя перед собой.

— Но я не изверг, я не стал бы мучить вас, если бы не мог предложить какой-то выход.