Керк Монро - На войне с Понтиаком, или Тотем медведя. Повесть о краснокожих и красных мундирах

В доме для советов индейцы обнаружили Глэдуина и его офицеров, которые сидели полукругом и ожидали их прибытия. Они сразу заметили, что все офицеры, помимо того, что были одеты строго по форме, имели при себе сабли и перевязи с пистолетами. Получив дополнительное свидетельство того, что его план раскрыт, а сами они оказались во власти врагов, воины обменялись угрюмыми взглядами, и, казалось, что им больше хотелось броситься к двери, чем усесться на приготовленных для них циновках.

– Почему, – спросил Понтиак, – я видел так много молодых людей моего белого брата, стоявших на улице с ружьями в руках?

Глэдуин ответил, что для его солдат это обычное дело – они каждый день упражняются с оружием.

Когда индейцы, наконец, расселись, один из них набил, зажег и протянул Понтиаку его большой калюмет. Его чашечка из красного камня, вырезанная с редким умением, вмещала четверть фунта табака, а длинный чубук был украшен кусочками перламутровых раковин, помимо резьбы и перьев. После того как каждый, присутствовавший на совете белый или краснокожий, начиная с Глэдуина, не спеша сделал затяжку из этого огромного калюмета и он вернулся к Понтиаку, тот поднялся и сказал:

– В знак мира, который, как хотелось бы мне, должен быть вечным между краснокожим и его белым братом, я дарю эту трубку друзьям, которые смогут хранить ее вечно. Это должно быть услышано с открытыми ушами: я вручаю ее заботе старшего среди вас, белые волосы которого говорят о его мудрости и долгих годах прожитой жизни.

Сказав это, вождь шагнул вперед и положил огромный калюмет на колени майора Хистера, и за его спиной послышался одобрительный ропот. Гдэдуин, который единственный из всех собравшихся белых знал значение этого поступка, бросил подозрительный взгляд на старого солдата, которому теперь единственному из собравшихся не грозила смерть, в то время как сам получивший подарок явно был в недоумении.

Но сейчас внимание всех собравшихся было занять другим. Держа в руках прекрасный пояс из вампума, Понтиак теперь обращался к Глэдуину столь же красноречиво. Он перечислил все обиды, которые причинили его народу англичане, особенно мехоторговцы. Он просил защиты от них. Говорил он около часа, и все это время за каждым его жестом пристально наблюдали английские офицеры, боявшиеся, что, несмотря на все предосторожности он в отчаянии может сделать что-то неожиданное.

Понтиак был в двусмысленном положении. Было обычным делом в завершение речи преподнести пояс с вампумом тому, от кого он ждал ответа. Отказ от этого означил формальное объявление войны. Было понятно, что те, кто пришел с ним, набросятся на англичан в тот момент, когда он это сделает, и он не имел возможности предотвратить то, что было говорено. Поэтому великий вождь колебался, держа этот роковой пояс, а потом сделал движение, словно желая оставить его себе. Глэдуин протянул руку. Когда он это сделал, в проходе в нижней части зала раздались хлопки множества ладоней и оглушительный грохот барабанов.

Понтиак вздрогнул, уронил пояс с вампумом, сунул руку под одеяло, словно желая достать оружие, но передумал и, сложив руки, неподвижно замер. В то же мгновение все стихло, и Глэдуин встал, чтобы обратиться к совету, словно ничего не случилось.

Он сказал индейцам, что разберет их жалобы и сделает все, что в его силах, чтобы защитить их, если они этого заслуживают. В то же время он предупредил их о том, как жестоко они будут наказаны, если ответят прямой враждой на причиненные им обиды. На этом совет завершился, и вождям было разрешено покинуть форт. Прежде чем уйти, Понтиак сказал английскому коменданту, что через несколько дней он снова придет, чтобы поговорить; на это Глэдуин с презрением отвернулся, не удостоив вождя ответом.

Два дня спустя пустыря рядом с фортом снова был полон индейцев, представителей четырех племен, и снова Понтиан приблизился к воротам, выйдя из толпы. На него наставили ружья, и, когда он попросил разрешения войти, Глэдуин лично велел ему убираться и сказал, что ему самому и всем его мерзавцам отныне вход запрещен.

Взбешенный от ярости вождь ушел и приказал своим воинам отойти за пределы дальности стрельбы, но при этом следить, чтобы ни один англичанин не покинул форт. Потом, сев в каноэ, он пересек реку, добрался до своего поселения и приказал перенести его на западный берег.

Пока он был занят этим, его разъяренные последователи успели убить и оскальпировать две английские семьи, жившие вдали от форта. Той ночью жители Детройта, вооруженные и бодрствовавшие, с беспокойством прислушивались к печальным звукам танца скальпа, перемежавшихся с воплями танца войны, готовясь продать свои жизни как можно дороже и прикидывая, как долго их слабые укрепления смогут сопротивляться той силе, которая в любой момент готова на них обрушиться.

Утро застало многих из них, измученных ночным бдением, спящими на своих постах. Внезапно военный клич, от которого стыла кровь в жилах, раздался сразу со всех сторон, на палисад обрушилась туча пуль и со всех сторон к нему ринулись толпы вопящих обнаженных фигур. Казалось, что эта атака непременно увенчается успехом, потому что нападавших были сотни, а защитников – горсть.

ГЛАВА

XI

МАЙОР ХИСТЕР ВЗЯТ В ПЛЕН

Несмотря на кажущуюся ярость атаки и ожидания защитников, что этот натиск сейчас сметет их слабые укрепления, ничего подобного в планы индейцев не входило. У них не было опыта подобных войны, и, когда они поняли, что Глэдуин не намерен сдаваться при первой же столь шумной демонстрации силы, то рассеялись и открыли огонь по защитникам форта, прячась за сараями, заборами, кустами, неровностями земли и любыми предметами размера, достаточного для того, чтобы служить укрытием от ответного огня солдат. Одна из групп строений, находившаяся на расстоянии половины полета пули от форта, послужила укрытием для группы индейцев, которые с этой выгодной позиции обстреливали амбразуры в палисаде. Этим огнем несколько защитников были ранены, пока, наконец, к этому месту не доставили пушку, в дуло которой зарядили несколько докрасна раскаленных кусков железа. Минутой позже ее ответный огонь обрушился на строения, и прятавшиеся в них дикари вынуждены были убежать, и бегство их сопровождалось торжествующими криками и выстрелами солдат.

Шесть часов продолжалась эта карикатура на сражение. Потом огонь индейцев стал реже и наконец совсем стих. Решив, что все произошедшее – всего лишь затея нескольких горячих голов из числа дикарей, Глэдуин решил воспользоваться этим затишьем и послал двух канадцев под белым флагом, чтобы те выяснили причины происшедшего. Одновременно, пока шли переговоры, он предложил запасти провизию на случай осады.