Керк Монро - На войне с Понтиаком, или Тотем медведя. Повесть о краснокожих и красных мундирах

Против этого решения подросток высказал свои возражения – он заявил, что хочет стать солдатом, а научиться сражаться любой может научиться и без помощи книг.

– Верно, сын мой, сможет, но лишь до некоторой степени, – ответил майор. – Но в военном искусстве, как и в любом другом, все знания мы получаем от тех, кто предшествовал нам, и самое важное написано в книгах, которые они оставили для того, чтобы мы могли над ними подумать. Так что, раз уж современный солдат представляет собой сегодняшнего благородного рыцаря минувших веков, он должен стать джентльменом, а джентльмен без образования будет представлять зрелище столь же нелепое, как и невооруженный солдат на поле боя. Так что, дорогой мой мальчик, прими судьбу свою со смирением и готовься сразиться с врагом, имя которому – невежество. Когда твое образование в Королевском колледже завершится, то, если у меня осталось еще какое-то влияние, в чем я мало сомневаюсь, тебя будет ждать назначение в один из американских полков армии его величества. С тобой я пошлю и нашу девочку, и вы оба будете приняты в доме мадам Ротси, вдовы моего хорошего друга, которая согласилась принять тебя и, насколько это будет возможно, заменить тебе мать.

Майор проводил своих детей до Олбани, где посадил их вместе со служанкой-шотландкой, которая заботилась о них с самого их рождения, на борт грузового шлюпа, который должен был доставить их к их новому дому. Позаботившись таким образом о тех, кто был ему дорог, одинокий мужчина приступил к исполнения своих планов – пойти добровольцем в армию, которая под командованием генерала Джонсона должна была атаковать Краун Пойнт на озере Шамплейн. В этой кампании, в значительной степени благодаря военному опыту и умелому руководству майора Хистера, французская армия, успевшая пройти до южного берега озера Георга, потерпела поражение. За эту победу сэру Уильяму Джонсону был пожалован титул баронета, к которому прилагалось пять тысяч фунтов.

Всю войну майор Хистер провел в разных полках, м всегда был в первых рядах сражавшихся и председательствовал на военных советах, но так и не нашел смерти в бою, чего так страстно желал. Он стоял с Вольфом на равнине Абрахам и при падении Квебека был свидетелем последнего удара по силе Франции в Америке. Всю войну он никогда не возвращался в свое лесное жилище, которой в последний раз видел вместе со своей любимой женой. Хотя он никому не говорил о своем решении никогда более не посещать это место, на второй год войны отряд мародеров из армии Монкальма, которая незадолго до того захватила и разрушила Осуэго, добралась до дома Таутри и сожгла его дотла.

После сдачи Канады Майор Хистер навестил своих детей в Нью-Йорке. Он нашел, что мальчик вырос и изменился до неузнаваемости, жил он в новом здании Королевского колледжа, который уже почти закончил, преуспев в науках, но очень жалел о том, что война завершилась без его участия. Поседевший солдат обнаружил также, что его дочь, Эдит, которой исполнилось пятнадцать лет, стала красивой девушкой, и так стала похожа на свою мать, что он смотрел на нее с болью и восхищением.

Во время своего пребывания в городе майор постоянно консультировал по военным вопросам верховного командующего, сэра Джеффри Армхерста, который наконец предложил ему присоединиться к экспедиции, которую предполагалось отправить далеко на запад, под командованием неустрашимого полковника Роджерса, прославленного рейнджера, чтобы принудить к сдаче самые дальние французские укрепления.

– Роджерс слишком нетерпелив, и ему нужен человек с вашим опытом, чтобы быть ему противовесом, – сказал сэр Джеффри. – Кроме того, учитывая ваш опыт и знание индейцев, я хотел бы поручить вам принять командование над Детройтом, самым важным поселением и торговым постом на западе. Так что, Хистер, если вы принимаете это предложение, то не только послужите королю, но мне лично сделаете большое одолжение.

Желая как можно дольше продолжить службу, не имея никаких иных планов, майор Хистер принял предложение Джеффри и, пустившись в долгое путешествие, присоединился к Роджерсу в форте Ниагара, где, с помощью лебедок и воловьих упряжек, рейнджеры переправляли тяжелые лодки через крутой волок вокруг большого водопада.

Наконец маленькая флотилия снова была на воде и направлялась к южному берегу озера Эри, и за каждым ее движение следили зоркие глаза индейских разведчиков, прятавшихся под укрытием густого леса, и доносивших обо всем вождю этой страны, потому что никогда прежде столь крупные силы англичан не проникали так далеко. Наконец в одном из лагерей рейнджеров посетила большая индейских сашемов, которых возглавлял сам великий вождь, которые спросили их, почему они находятся в этой стране.

Когда в ответ Роджерс рассказал о своих целях, вождь произнес речь, в которой запрещал англичанам двигаться дальше. Внезапно глаза его остановились на майоре Хистере, который только что вышел их своей палатки, чтобы присоединиться к совету. Речь вождя внезапно прервалась, и он, внимательно глядя на седого офицера, спросил – не тот ли он вождь, который жил в большом доме с двумя деревьями в стране сенека.

– Я жил там, – ответил майор, сильно удивленный этим вопросом.

– Хочет ли мой брат из дома с двумя деревьями пройти через страну оттавва?

– Да. Я это и делаю, – был ответ.

– Ради мира или ради войны? – лаконично спросил дикарь.

– Ради мира, – ответил майор Хистер. – Война закончена, и мы идем, чтобы предложить французам мирно передать эти форты англичанам.

– Угх! Это хорошо! Пусть мой белый брат идет с миром, потому что Понтиак знает, что язык его прямой, и то, что он сказал, всегда правда.

С этими словами гордый вождь, сопровождаемый свой свитой из дикарей, покинул лагерь, и больше никто не видел ни одного индейца до самого прибытия в Детройт, хотя, как впоследствии стало известно, сильный отряд воинов Понтиака поджидал их в устье реки Детройт, удерживаемый от нападения на флотилию только приказом своего предводителя.

Ни майор Хистер, ни полковник Роджерс не знали, что теперь можно ожидать от этого могучего вождя, который явно был против их продвижения. Последний не мог его вспомнить, даже встречаясь с ним или беседуя, хотя после того, как он принял командование над фортом Детройт, Понтиак нанес ему несколько визитов, каждый раз говоря о своей крепкой дружбе со старым солдатом, который всегда относился к его народу с большим уважением и был честным. Иногда, правда, Понтиак говорил майору о грубом произволе со стороны других английских офицеров и их жестоких солдат, и о толпах бессовестных торговцев, наводнивших страну. Он говорил, что, если все это будет продолжаться, индейцы восстанут против захватчиков и сотрут их с лица земли.