Рина Аньярская - Хитросплетения

Прокрался в душу, холодом обдал.

О нет, милорды, это не капризы,

А сердце вновь катит девятый вал…

Я не люблю, но почему-то снова

О чувствах всё твердит галантный пэр.

На сердце мне опять легли оковы

Его изысканных манер…

От произнесённых слов больно резануло сердце. Отодвинувшись от окна, Ирена обернулась к названому брату и, медленно подступая к нему, повторила припев:

Как нелегко, когда ответить нечем…

Когда сердца не бьются в унисон.

Вот, тяжкий крест, и лёг ты мне на плечи –

Как жаль, что это всё не сон…

Снова звон струн разнёсся эхом по гостиной. Девушка взяла вторую гитару, села напротив стража и вступила вместе с ним в музыку следующего куплета:

О, странный мир, твои законы строги.

Корону мне предписано нести.

Как сделать так, чтоб две мои дороги

В одну, как будто косу, заплести?

Как сложно даже пред собой признаться,

Что мир жесток, несправедлив подчас.

Но как же мне мужчине улыбаться

И знать, что брак рассудит нас?..

Припев на этот раз оказался иным:

Как нелегко, когда ответить нечем,

И сердце рвётся снова на куски.

Да где же ты, о счастье человечье?

Но сожжены назад мосты…

После небольшого проигрыша, над которым проплакали две гитары, Ирена запела дальше, а Джером продолжал перебирать струны, не отводил от её лица внимательного взгляда:

Как тяжело признать, что выбор сделан –

Исправить ничего уже нельзя.

Я рождена, чтоб стала королевой –

Такая мне предписана стезя.

Давно я жду, когда предназначенье

Безропотной рукою уведёт

Меня в страну, где нет и сожаленья,

И слёзы горькие не в счёт…

Как нелегко, когда ответить нечем,

И сердце рвётся снова на куски.

Да где же ты, о счастье человечье?

Но сожжены назад мосты…

Длинный проигрыш звучал на две гитары, но, едва песня подошла к последнему куплету, принцесса отставила инструмент, вновь поднялась и вернулась к окошку. Её голос стал немного нежнее:

Мой труден путь, но это неизбежно.

Не надо сожаленья горьких фраз.

А рыцарь мой, возлюбленный и нежный,

Меня согреет взглядом тёплых глаз.

Я знаю, что он есть на белом свете.

Хоть и нельзя нам рядом быть одним.

Пусть вместо рук, его ласкает ветер,

Он мной всегда будет любим.

Ритм стал уменьшаться, наследница коснулась рукой стекла и, покачивая головой, завершила композицию таким приглушённым голосом, что у Джерома по коже пробежал холодок:

Как нелегко, когда ответить нечем…

Когда уже стоишь у алтаря…

Когда уже стоишь у алтаря…

Уходит из-под ног земля…

Струны замолчали. Остин Вендер убрал гитару в сторону и поднялся. Девушка обернулась.

– Я понял: ты смирилась.

– Скорее, я просто до этого доросла…

Дешторнак тасовал карты с таким сосредоточенным видом, словно от этого зависела его жизнь. Тюдор обдумывал услышанное, вертя в левой руке белое писчее пёрышко. Король и премьер-министр сидели друг против друга в личном кабинете Ричарда Благостного – меж ними стоял только пустой чайный столик, сбоку от короля возвышался секретер. Подняв, наконец, взгляд на старого друга, монарх произнёс:

– Да, игры приняли нешуточный оборот.

– Я видел сегодня Стивенсона, – остановив перетасовку, произнёс Дешторнак и наклонился вперёд. – Он ещё мрачнее прежнего.

– Немудрено, – вздохнул король. – Вчера его любимая младшая сестрёнка вышла замуж.

– Я знаю.

– Меня кое-что беспокоит… – приложив руку к подбородку и наклонившись на левый подлокотник, промолвил Ричард IV.

– Не встанет ли он меж Иреной и Генуэзским? – догадался Клиффорд.

– Да, – подтвердил мысль Тюдор. – Они были близки с детства, он заменил ей брата…

– Не думаю… Риды никогда не шли поперёк желаний короны.

Тюдор поднял взгляд на друга:

– К моменту её свадьбы исполнится уже два года траура. Боль потери пройдёт, и Стив вернётся к жизни. Тем более, хочет он того или нет, но он виконт Кент отныне. И должен принимать участие в решениях палаты лордов. А вот каким будет его мнение… С графом Рид никогда не виделся, не знает его совсем.

– Но ведь к Остину Вендеру Стивенсон не ревнует, – возразил премьер.

– Они хорошо знакомы. Это другое.

– Но этот прыткий юноша занял его место и при дворе, и в душе наследницы.

– Графу будет предписано занять больше. И после свадьбы она уже не сможет быть такой, как прежде. Меньше всего мне хотелось бы получить в лице Стивенсона Рида, этого славного молодого человека, лорда, который проголосует против брака моей дочери и наместника.

Министр заёрзал на сидении, догадываясь, куда клонит король.

– Вильям?!

– Я понял тебя, понял, – пробухтел Дешторнак. – Я поговорю с ним, хорошо…

– К тому же он твой крестник.

Граф только кивнул.

– Милорд, наша крошка рожает, – доложил Дарсен, войдя в кабинет советника.

Роквелл поднял взгляд.

– Нашла время. Не рано ли?

– Да, раньше срока. Сегодня утром начались схватки.

– Понятно, – отозвался герцог и снова опустил взгляд на свои бумаги, считая, что поверенный побеспокоил его по пустяковому поводу, и больше не стоит обращать на него внимания.

– Ваша Светлость?

– Что? – недовольно спросил советник, не поднимая головы.

– Что делать с ребёнком?

Вопрос виконта заставил герцога снова обратить на мужчину взор:

– Ничего не делать. Пусть барон признает его своим.

Дарсен склонил голову, повинуясь. Но едва Роквелл вернулся к бумагам, как снова раздался вопрос:

– А с ней?

Советник недовольно сжал пальцы, сломав перо, и обратил стальной взор на виконта:

– Не трогай Томпсон без моего специального распоряжения. Она мне ещё пригодится. Если я решу, что новому шотландскому королю не нужен племянник от убиенного брата, то сообщу тебе об этом первому! Но пусть она сначала родит. Всё, не мешай мне более! Я занят.

Дарсен поклонился и вышел прочь.

Второй день Август и Анжелина были в Бранденбурге. Сегодня они посещали театр…

Несмотря на протесты молодой принцессы, весь её штат в полном составе был привезён в Берлин. Наследник лично проследил, чтобы дамы и фрейлины оказывали необходимые услуги жене его брата, пообещав строго спросить со статс-дамы, если Анжелина вдруг окажется чем-то недовольна.

Новоиспечённая баронесса Анна фон Хафнер, горделиво задрав подбородок, последовала за принцессой. Следом засеменили Бланш и Роуз. Торжественным туалетом супруги младшего принца занялись лучшие портные и цирюльники. Вдовствующая курфюрстина, находившаяся здесь же, восседала на высоком кресле и командовала штатом родственницы, приказывая одним читать вслух, другим помогать портняжкам…