Том Шервуд - Мастер Альба

– Трюк старый, – сказал Альба, – но работает безупречно.

Уже в темноте въехали на окраину Плимута, неторопливо двинулись по пустым тёмным улицам. Мерный цокот копыт отлетал эхом от стен близстоящих домов. Потянулся сбоку какой-то забор. Альба, придержав лошадь, поравнялся с Бэнсоном и шёпотом заговорил:

– Прятаться лучше всего там, где сам до последней минуты не предполагал. Все места, где бы мы могли появиться, – или уже под наблюдением, или могут быть вычислены. Так что в опасной ситуации – непредсказуемость – это жизнь. Понимаешь?

– Понимаю, – так же шёпотом ответил Бэнсон.

– Хорошо. Видишь этот забор? Помнишь место? Ты, я знаю, здесь днём проезжал.

– Помню. За забором – покинутый дом в три этажа, чёрный после пожара.

– Именно так. Там ты и спрячешься. Взведи свой арбалет, сядь в уголке – и не спи. И постарайся добраться туда незаметно, дождись, когда луна закроется облаком.

– Хорошо. Я пошёл!

– Не спеши. Очень возможно, что сейчас за нами следят. Сейчас ты и те двое, что притворились одним человеком, слезете с лошадей и отойдёте к забору – как будто бы по нужде. Потом ты спрячешься внизу, на земле, а монахи – уже порознь – вернутся. И для постороннего глаза в сёдлах снова окажутся четверо .

Через пару минут лошади двинулись дальше, и так же мирно покачивались на их спинах четверо всадников. Бэнсон полежал немного, поглядывая на луну и близкое к ней облачко. Он перевёл футляр с арбалетом со спины на грудь (чтобы уголки не блеснули в свете луны) и уже стал ощупывать доски, выбирая – какие из них можно сдёрнуть с деревянных шпилек, прикрепляющих их к продольному брусу, как вдруг случайно брошенный вдоль улицы взгляд заставил его замереть. Там, едва освещённая лунным светом, мелькнула быстрая тень. Бэнсон замер. Только когда до бегущего осталась пара шагов, он расслышал едва уловимый звук этих шагов – “босиком бежит, что ли?” – и, поскольку незнакомец бежал теперь в тени, вдоль забора, он просто наступил на Бэнсона, как на невидимую, исполинских размеров лягушку. Бежавший ахнул едва различимо, упал – и тотчас вскочил. Бэнсон, не задумываясь, цапнул воздух рукой и взял в клешню ногу не успевшего отскочить человека. Фигура в чёрном глухом одеянии, на лице – чёрная маска. Рост – обычного человека.

– Прривет, – сказал зловещим шёпотом Бэнсон.

Но пойманный отказался здороваться. Подпрыгнув на одной ноге, он коротко махнул рукой – и невидимый нож с редкостной силой ударил Бэнсона в грудь. То есть в гулко отозвавшийся футляр арбалета. Выпустив нож, человек с ловкостью кошки выдернул ногу из державшей её Бэнсоновой пятерни и помчался по улице, неслышно касаясь земли.

– Только не прыгай через забор, – торопливо шептал Бэнсон, – только не прыгай…

Он распахнул крышку футляра, выдернул из гнезда арбалет и перевернул его стременем вниз. Собрался, предчувствуя боль в прокушенной недавно ноге, скрипнул зубами – и взвёл тетиву. Чёрная тень была уже далеко, но, как будто поддавшись на уговоры, летела вдоль улицы, не перепрыгивая через забор. Бэнсон бросил болт в узкий жёлоб, поднял арбалет перед лицом – без плечевого упора, на манер пистолета, – и нажал на скобу. Потом нащупал в футляре ворот, вставил в гнездо и, неторопливо вращая, снова взвёл тетиву. Снарядил новый болт, прижал его в жёлобе стопором, осмотрел пустынную улицу, встал и двинулся вдоль забора, держа арбалет опущенным вдоль ноги. Подобрался к лежащему, навылет пробитому телу, вскинул его на плечо, вернулся к футляру. Наклонился, снял с деревянных шпилей-гвоздиков две доски и перетащил на узкий пустырь перед домом мёртвое тело и футляр с арбалетом. Присел под почерневшим, опалённым пожаром деревом и стал ждать, когда луна скроется за облаком. Уже через четверть часа он перебрался в пустой, остро пахнущий гарью подвал. Здесь спрятал тело, завалив его жжёной трухой, и пробрался наверх, на третий этаж по угрожающе покачнувшейся лестнице. Нашёл угловую, почти без мебели, комнатку, закрыл дверь, прикрыл створку окна, сел в тёмном невидимом углу, положил арбалет на колено и замер – как мышь у выхода из норы.

По его представлению, минула полночь. Неподвижность и тишина стали клонить его в некое неизведанное оцепенение, влекущее угасание осязающих чувств и заменяющее их галлюцинациями. Именно на счёт галлюцинаций он отнёс произошедшее вдруг немыслимое событие: створка окна тихо скрипнула и отворилась. Сама, без ветра или чьёго-либо усилия. Бэнсон вцепился в арбалет. А окно вдруг, тихо и жалобно пропищав, само же закрылось. Звякнул осколок стекла. “Нет, всё-таки ветер. Я же в углу, в стороне, вот и не чувствую”. Прошло примерно десять минут, и створка точно так же отъехала во всю ширь – и вернулась. И когда ещё через десять минут она снова повторила это медленное движение, уплывая наружу, Бэнсон уже вполне себя успокоил: “да, всё-таки ветер, невидимый сквознячок”, но тут створка, вместо того, чтобы вернуться на своё место в раме, ушла ещё дальше, к стене, а в залитом луной проёме вдруг ниоткуда выросла тень! Огромная! Полностью заслонив на мгновение свет яркой луны, человек, перепрыгнув через подоконник, встал, распрямился и замер. Бэнсон пару секунд был в состоянии непреодолимого оцепенения, и, не выстрелив в первый миг, он сдержался и в последовавшие за ним.

Пот обильно и вязко выступил на лице. Сердце бухало в клетку груди, словно в гулкую бочку.

– Здесь кто-то есть? – вдруг произнёс человек, стоя недвижимо, словно мишень, в ярком свете луны.

Бэнсон молчал, поняв, что самое правильное – выжидать.

– Мне нужно спрятаться и переночевать, – снова проговорил человек, – я здесь случайно. Ты шумно и часто дышишь. Не бойся. Я первым не нападу.

Бэнсон встал, прижался к стене. С натугой кашлянув, прочистил горло. Предупредил:

– У меня оружие на взводе. Так что не двигайся.

– Понимаю, – спокойно сказал гость. – И что ты делаешь здесь?

Бэнсон подумал секундочку – и рискнул:

– Меня здесь спрятал один человек.

– Судя по голосу – ты взрослый мужчина. Говоришь, что имеешь оружие. От кого же тебя нужно прятать?

– От охотников за черепами, – рискнул Бэнсон.

– Вот как? – озадаченно сказал гость. – А тот, кто спрятал тебя, – случайно не человек, рисующий букву на головах у злодеев?

– Да, это он.

– Ну конечно! Ведь только Альба мог выбрать такое надёжное место.

– Но кто ты? И откуда ты знаешь этого человека?

– Он говорил тебе что-нибудь о ком-то с именем птицы?

– Ты… Ты – принц…

– Сова.

– Тебя должны были вызвать в Плимут…

– Письмом.

– Да. А я – Бэнсон, размахивающий сундучком, из Бристоля.

– Это имя мне известно. Но если ты – тот самый Бэнсон, почему прячешься здесь, а не помогаешь Альбе?