Вячеслав Козляков - «Ближние люди» первых Романовых

«Новый летописец» все-таки не единственный и даже не главный источник о временах ссылки Романовых. Текст летописи можно перепроверить, изучив подлинное дело, раскрывающее рутину работы приставов, связанную с организацией преследования бывших бояр и стольников, их содержанием под стражей. И тогда многие детали событий будут выглядеть по-другому.

Цель опалы на Романовых и их родственников, как говорилось выше, состояла в первую очередь в устранении их возможных претензий на трон и влияния при дворе Годуновых. Поэтому боярин Федор Никитич Романов вынужденно принял постриг и находился «под началом» в Антониевом-Сийском монастыре, его жена и даже теща также были пострижены в монахини и разосланы по отдаленным монастырям. Первые месяцы опалы были самыми тяжелыми. Из жалованной грамоты 1620-х годов, выданной князю Ивану Борисовичу Черкасскому, можно узнать детали того, как все члены семьи князей Черкасских – отец Борис Канбулатович, мать Марфа Никитична и их сын «терпели многие беды и сидели… за розными приставами в чепи и железах болши полугода» [29] ААЭ. Т. 2. № 159. С. 227. . После этого семья была разделена, родителей отправили в ссылку на Белоозеро, а князь Иван Борисович Черкасский разделил свое заключение с еще одним дядей – Иваном Никитичем Романовым.

«Дело о ссылке Романовых» давно опубликовано [30] Акты исторические, собранные и изданные Археографической комиссией. СПб., 1841. Т. 2. № 38. С. 34–52. . Как заметил Владимир Николаевич Бенешевич, автор биографической статьи о князе Черкасском в «Русском биографическом словаре», «боярский приговор, состоявшийся в июне 1601 года, определил князю Ивану Черкасскому самую высшую меру наказания, какая только была применена в этом процессе: имение его было отписано на государя, а самого его было решено сослать в Сибирь на житье». Показательно, что подобная мера была применена еще только к двум «выдающимся представителям рода Романовых – Ивану и Василию Никитичу» [31] Бенешевич В. Черкасский, князь Иван Борисович. С. 213. . Братьев Романовых действительно привезли в Пелым, в то время как пристав князя Ивана Борисовича Черкасского получил предписание оставаться «до указу» со ссыльным стольником в Малмыже, расположенном между Казанью и Вяткой. Позже, в 1620-х, об этом вспоминали так: «…а он болярин наш князь Иван Борисович сослан был на Низ, в Казанской пригородок в Малмыж, и сидел в тюрме ж, и живот свой мучил, и всякия нужи и тесноты за нас великих государей при царе Борисе терпел лет с пять» [32] ААЭ. Т. 2. № 159. С. 227. .

Василия Никитича Романова, вопреки наказу (или из-за его намеренно расплывчатых и общих формулировок), везли в ссылку «оковав» и привезли едва живого. Из последовавшей переписки выясняется, что от приставов добивались изощренного тюремного баланса: содержавшихся под стражей людей предписывалось не доводить до голода, не применять излишних ограничений, но при этом они не должны были забывать о длящейся опале. «Изменник» Василий Романов, как называли опальных, все-таки умер в ссылке в Пелыме. В разных местах в ссылке погибли и другие братья Романовы – Александр Никитич и Михаила Никитич. Иван Никитич был серьезно болен, мать князя Ивана Борисовича Черкасского болела «камчюгом», или ломотой (от этой болезни страдал и его умерший в ссылке на Белоозере в апреле 1602 года отец князь Борис Канбулатович Черкасский [33] Свидетельства более поздних источников о смерти отца князя Ивана Борисовича Черкасского в двадцатых числах апреля 1602 года нуждаются в проверке. Судя по кормовым книгам Новоспасского монастыря, память князя Б. К. Черкасского отмечали 10 января, что, как предполагают исследователи, может тоже считаться датой его смерти. Хотя, возможно, 10 января – дата перенесения тела князя Б. К. Черкасского для погребения из Белоозера в Новоспасский монастырь. См.: Беляев Л. А., Шокарев С. Ю. Ранние Романовы и их погребальная традиция: XVII век… С. 29–30. ).

Смерть Василия Никитича Романова напрямую повлияла на положение находившегося с ним в ссылке брата Ивана Никитича и других ссыльных, включая князя Ивана Борисовича Черкасского и его мать – княгиню Марфу Никитичну. Потеряв мужа, разлученная с сыном, она жила на Белоозере вместе с сестрой Анастасией Никитичной, женой Александра Никитича Романова Ульянией Семеновной и детьми брата Федора Никитича Татьяной и Михаилом. Вдова княгиня Марфа Никитична Черкасская приняла на себя, как окажется, историческую роль в сохранении жизни детей брата и наследника рода Романовых.

28 мая 1602 года, после многомесячного пребывания в Малмыже, была выдана указная грамота о переводе князя Ивана Борисовича Черкасского в Нижний Новгород, где он должен был жить вместе с дядей Иваном Никитичем. Согласно полученному 15 июня наказу приставам, ссыльных должны были «беречи, чтоб им ни в чем нужи никоторые не было». Князя Ивана должны были везти «простого, а не сковав» (такой прямой запрет был, как показывает судьба Василия Романова, совсем не лишним). И дальше приставы должны были наблюдать, чтобы оба ссыльных «жили» и «ходили просты», следя за тем, чтобы к ним «никто не подходил, и не розговаривал с ними ни о чем, и писма б никакого не поднес». Перевод «на службу в Нижний Новгород» князя Черкасского назывался в наказе приставу Василию Михайловичу Хлопову «государевым жалованьем».

Дальнейшая хронология событий выясняется из переписки с воеводами. 23 июня ссыльные проехали Казань, а уже 1 июля остановились на подворье Троице-Сергиева монастыря в Нижнем Новгороде (вместе с князем ехал какой-то «детина его Олешка»). 25 июля 1602 года в Нижний Новгород привезли и больного Ивана Никитича Романова. «Корму князю Ивану и Ивану с людьми их» велено было давать достаточно, в «постные дни» – рыбу, в «мясные дни» – «боранину» и говядину, «а хлеб велено давати как им мочно сытым быть без нужи, а пити велено им давать квас житной». К этому разрешалось добавлять кое-что и по запросу, если ссыльные сами «учнут просити», например, «пиво и мед с кабака». Для их обеспечения выдавались кормовые деньги, и еще раз подчеркивалось, чтобы «князю Ивану и Ивану ни в чем нужи никоторые не было».

На сходных условиях содержали и мать князя Ивана Борисовича – вдову княгиню Марфу Никитичну Черкасскую, жившую с женской частью семьи Романовых и детьми на Белоозере. Правда, когда их пристав Давыд Жеребцов попытался дать больной княгине Черкасской «сверх корму, чего попросят, не от велика», его немедленно одернули и наказали за «самодеятельность». Оказывается, формула наказа, «чтоб им всем в естве, и в питье, и в платье никоторыя нужи не было», не предусматривала таких добавок. «Что писал преж сего, что яиц с молоком даешь не от велика; то ты делал своим воровством и хитростью, – грозили приставу, – по нашему указу велено тебе давать им еству и питье во всем доволно, чего не похотят».