Изабель Уилкерсон - Касты. Истоки неравенства в XXI веке

Ученые потратили много времени и сил на изучение кастовой системы Джима Кроу, под тенью которой до сих пор действуют Соединенные Штаты, в то время как другие интенсивно изучали тысячелетнюю кастовую систему Индии. Исследователи склонны рассматривать их изолированно, специализируясь на той или иной стране. Мало кто проводил параллельные сравнения, даже робкие попытки которых встречали у общества сопротивление. Не убоявшись вступить на эту тернистую тропу, я стремилась найти корни иерархической системы, искажения и несправедливость, которые она порождает. За пределами Соединенных Штатов мои исследования привели меня в Лондон, Берлин, Дели и Эдинбург, через все эти города меня вела метафорическая нить социального неравенства. Чтобы еще масштабнее задокументировать этот феномен, я решила описать все имеющиеся иллюстрации концепции касты – некоторые я видела лично, о других мне поведали очевидцы и жертвы этой системы.

Хотя в этой книге делается попытка рассмотреть влияние касты на всех, кто попал в иерархию, в ней уделяется значительное внимание полюсам американской кастовой системы: тем, кто находится наверху, – американцам европейского происхождения, которые были ее главными бенефициарами, и тем, кто внизу, – афроамериканцам. На дегуманизацию и направлены основные ресурсы кастовой системы.

Американская кастовая система зародилась в первые годы после прибытия первых африканцев в колонию Виргиния летом 1619 года, когда власти колонии искали параметры, по которым можно было определить, кто будет порабощен на всю жизнь, а кто нет. Со временем колониальные законы предоставили англичанам и ирландским наемным слугам больше привилегий, чем африканцам, работавшим вместе с ними, и европейцы слились в новую идентичность: их относили к категории белых, полярной противоположности черным. Историк Кеннет М. Стэмпп назвал это определение расы «кастовой системой, которая отделяла тех, чья внешность позволяла им утверждать чистое европейское происхождение, от тех, чья внешность указывала на то, что некоторые или все их предки были неграми» [32] Stampp, Peculiar Institution , с. 330–331. . Члены европейской касты, по его словам, «верили в «превосходство белых» и сохраняли высокую степень кастовой солидарности, чтобы обеспечить его».

Таким образом, в этой книге вы встретите много ссылок на американский Юг, место рождения этой кастовой системы. Юг – это место, где большинство представителей угнетаемых каст было обречено жить на протяжении большей части истории страны, и по этой причине кастовая система здесь была формализована и сохранила жесткие рамки. Именно здесь впервые закрепились, прежде чем распространились на остальную часть страны, принципы межкастовых отношений, о чем писал в своих заметках в 1831 году Алексис де Токвиль: «Расовые предрассудки кажутся сильнее в штатах, которые отменили рабство, чем в тех, где оно еще существует, и нигде не наблюдается такой нетерпимости, как в штатах, где оно вовсе не было известно» [33] Токвиль, Демократия в Америке , с. 141. .

Чтобы изменить наш взгляд на самих себя, я использую термины, которые, возможно, чаще ассоциируются с людьми из других культур, чтобы предложить новый способ понимания нашей иерархии. Доминирующая каста, правящее большинство, привилегированная каста или высшая каста как замена или дополнение к белой. Средние касты вместо азиатских или латиноамериканских или в дополнение к ним. Подчиненная каста, низшая каста, угнетаемая каста, неблагополучная каста, исторически подвергавшаяся стигматизации, а не афроамериканская. Первые, завоеванные или коренные народы вместо коренных американцев или в дополнение к этому определению. Маргинализованные касты как синоним женщин любой расы и прочих меньшинств любой группы.

Некоторые из этих определений звучат как иностранные ругательства. В каком-то смысле именно этого эффекта я и добиваюсь. Потому что, чтобы по-настоящему понять Америку, мы должны открыть глаза на скрытую работу кастовой системы, которая остается безымянной, но преобладает среди нас, к нашему коллективному ущербу. Мы должны увидеть, что у нас больше общего друг с другом и с культурами, которыми мы в ином случае могли бы пренебрегать, и должны набраться храбрости, чтобы подумать, что именно через нужные слова быстрее найдем нужные нам ответы.

Приступая к этой книге, я внимательно изучала труды о кастах в Индии и Соединенных Штатах. Любое упоминание касты приводило меня в эмоциональное исступление. Я обнаружила родственные души из прошлого – социологов, антропологов, этнографов, писателей, чьи работы пронесли меня сквозь время и череду ушедших поколений. Многие сопротивлялись устоявшемуся порядку вещей, и я чувствовала, что продолжаю эту традицию и иду не одна.

В разгар исследования слухи о моих запросах распространились среди некоторых индийских специалистов по касте, находящихся здесь, в Америке. Они пригласили меня выступить на инаугурационной конференции о кастах и расах в Массачусетском университете в Амхерсте, городе, где родился У. Э. Б. Дюбуа и где хранятся его документы.

Там я рассказала аудитории, что написала шестисотстраничную книгу об эпохе Джима Кроу на юге Америки, о времени чистого превосходства белых, когда слово «расизм», тем не менее, нигде не встречалось. Я сказала им, что, потратив пятнадцать лет на изучение темы и выслушав свидетельства переживших ту эпоху, я поняла, что и пятнадцати лет недостаточно. Я объяснила, почему в данном случае был уместнее термин «каста». Слушатели были ошеломлены и воодушевлены. Индийская еда на тарелках, любезно поставленных передо мной на стойке регистрации, успела остыть нетронутой за ночь, пока я отвечала на шквал вопросов.

На церемонии закрытия, о которой меня заранее не предупредили, хозяева преподнесли мне бронзовый бюст заступника угнетаемых классов Индии, Бхимрао Амбедкара, лидера далитов, переписывавшегося с Дюбуа несколько десятилетий назад.

Все это напоминало церемонию посвящения в касту, к которой я, по личным ощущениям, всегда принадлежала. Снова и снова они делились воспоминаниями о пережитом, и я отвечала с эмоциональным откликом, будто заранее зная поворот или исход событий. К их удивлению, я начинала понимать, кто из индийцев среди присутствующих был знатью, а кто – низкого происхождения, и не по одежде, которую они носили в Соединенных Штатах, а на основе универсально понятных маркеров иерархической принадлежности. Так, человека из высшей касты отличала неизбывная уверенность в себе, особая манера поведения, заметное взгляду ожидание отношения к себе как к центральной фигуре.

После очередного заседания я подошла к ведущей, чью касту я определила, наблюдая за ее общением. Я заметила, что она рефлекторно встала над говорящим из далитов и взяла на себя ответственность объяснить, что именно только что сказала или имела в виду далитская женщина. Она заняла авторитетную позицию, будто надела привычный костюм, возможно, даже не осознавая этого.