Сергей Кириченко - Серебряный единорог

– Помню. Там еще есть древняя мастерская, где изготавливали глиняную посуду, а на горе плиточные могилы. Кстати, а не из-за ножей, извлечённых из могил, так назвали озеро? – поинтересовался Меркурий.

– Нет, берег усеян камнями, похожими на лезвия ножей, отсюда и название.

– Интересное место. Не сомневаюсь, что монгольские нукеры поили здесь коней.

Проехали озеро. Унылый пейзаж степи, ещё не ожившей после суровой зимы, располагал к сонливости. Среди бледно-коричневого покрова равнины белел смёрзшийся снег в низинках. Вблизи небольшого соленого озера высокими пучками раскинулся чиевник, придающий неповторимый облик степного ландшафта. Цырендаши задремал на заднем сиденье, подложив под голову портфель, Кузьмич тёр глаза кулаком. Один Анатолийский зорко смотрел по сторонам, словно сокол, высматривающий добычу.

Четыреста двенадцатый перевалил пологую сопку и Меркурий увидел серебристую ленту реки. Ледяной панцирь реки охватывал несколько плоских островков с оголенным кустарником.

– Онон, – оживился Кузьмич.

– Седой Онон! – торжественно произнес Анатолийский. – Великая река, оберегающая величайшую тайну на Земле.

– Ох, какие тут ленки и таймени водятся! – с умилением вспомнил пенсионер.

Цырендаши заворочался и сонно попросил свернуть к скалам.

Кузьмич осторожно съехал в пологий кювет и медленно повел машину по песчаной дороге. Остановился возле невысоких необычных скал, на которых зацепились корнями стволы кривых березок. Казалось, кто-то выложил в древние времена примитивные пирамиды из огромных камней и плит. Возле чуда природы в землю был воткнут колышек с табличкой, на которой выцветшими буквами было написано:

Меркурий обошел выветренный останец и забрался по плитам на вершину. Зорко осмотрел окрестности, спустился и сказал:

– Место красивое, но не более. Едем к реке.

– Однахо, Чашу Чингисхана надо посмотреть, – предложил Цырендаши. – Давайте проедем дальше.

Желтый «Москвич» отъехал от скал и попылил по склону горы. Онон скрылся, слева появилось небольшое озеро. Дорога была в рытвинах от дождевых стоков. Через два километра машина забралась на крутой пригорок.

Взору путников предстал одинокий овальный валун, возлежащий на каменном пьедестале.

– Богатырская чаша! – восхитился Меркурий.

– Официально эта достопримечательность называется: «Камень-Котел», – прокомментировал Цырендаши. – Но буряты нарекли её «Чашей Чингисхана».

– Тоже памятник природы?

– Однахо, ценный памятник.

– Может сгодиться как прелюдия к основному акту. Далеко отсюда колыбель Потрясателя Вселенной?

– На другой стороне Онона, надо переехать мост.

Кузьмич сделал круг почета вокруг Камня-Котла и повел машину в обратном направлении. Возле невзрачных обломков камней Аюров попросил его остановиться.

– Это что, зубы Чингисхана? – иронично осведомился Анатолийский.

– Плиточные могилы.

– Эти памятники стоит осмотреть.

Они вышли из машины и прошли к торчащим из земли каменным осколкам. Вблизи истертые веками камни были похожи на надгробия могил.

– Вот они новые знаки, – присел Меркурий. – Возможно, могилы предков Чингисхана.

– Однахо, эти могилы простых гуннов-кочевников.

– Цырендаши, ты меня разочаровал: эти древние надгробия старее монгольских могил на тысячу лет. Но все равно, зарисуй их на карте красным карандашом.

Кузьмич пялился из «Москвича» на странных пассажиров и гадал, кто они такие – то ли геологи, то ли краеведы, то ли просто чудаки, которым делать нечего. Так и не придя к определенному мнению, утешил себе приятной мыслью, что за два дня он заработает хорошую прибавку к пенсии. Да еще и порыбачит на Ононе.

После однообразной голой степи природа за рекой расщедрилась на растительность. Еще не распустившиеся заросли черемухи и боярышника бугрились вдоль берега Онона. Снежные наносы укрылись в тени прибрежного обрыва. Панорама извилистой реки впечатляла сверкающим в лучах солнца ледяным панцирем. За широкой поймой на невысокой возвышенности протянулся лес. Невысокие сосны, стоящие на белоснежном покрове, радовали глаз зеленой кроной. Деревья росли не густо, лес стоял светлый. На солнечной поляне на окраине леса подрастали молодые сосенки. Директор и краевед стояли на прогалине в ста метрах от дороги.

– Вот эта местность перед бором и есть урочище Делиун-Балдах, – обвел рукой полукруг Цырендаши.

Обширная низменность с синими лужицами растаявшего снега смотрелась под голубым небом, как на картинке. Величавый утес на другом берегу реки венчал картину, нарисованную непревзойденным художником – природой.

– Красота! – восхитился Анатолийский. – Предки Темучжина имели вкус, поселившись здесь.

Меркурий живо представил посреди широкой долины юрты, лошадей на коновязи и группу монгольских детей. И среди них крепкого мальчугана с раскосыми глазами, ставшего властителем огромной империи.

– Легенда похожа на правду, – хрипло произнес он. – Чую, что здесь и родился величайший герой.

– Буряты верят в это, – тихо сказал Цырендаши. – Хотя, монголы утверждают, что урочище Делиун-Балдах находится южнее, на их стороне. Даже мемориал там собираются воздвигнуть. Одно верно, что Темучжин родился на Ононе.

Солнце плавно опускалось за горы. Цвета местечка Делиун насытились потемневшими красками. Анатолийский и Аюров прохаживались по обнаженной земле между корок снежного покрова, медленно приближаясь к лесу. Меркурий пинал камни, надеясь обнаружить под ними свидетельства далекой эпохи.

– Это реликтовый Цасучейский бор, – показал на лес Аюров. – В этом месте произрастает сосна Крылова, названная в честь известного русского ботаника Порфирия Крылова.

– А чем она отличается от обыкновенной сосны? – удивился Меркурий, не обнаружив никаких различий.

– Внешне – ничем, но эта сосна приспособилась к тяжелым почвам и суровым климатическим условиям Даурской степи. Сосны Крылова приобрели уникальные наследственные свойства: они могут плодоносить в возрасте двухсот лет и жить свыше четырехсот лет.

– Ничего себе, старушки, – присвистнул директор.

Путешественники вернулись к машине, стоящей на обочине.

– Где заночуем? – спросил Меркурий Аюрова. – Есть ли поблизости мотель?

– В Нижнем Цасучее должна быть гостиница.

– Кузьмич, заводи аппарат.

Через двадцать минут в наступивших сумерках экспедиция подкатила к невзрачной деревянной гостинице. Кузьмич въехал во двор и припарковал машину возле дверей.

Меркурий уверенно вошел в одноэтажное здание, прошел по коридору и открыл дверь с надписью «Администратор».