Сергей Кириченко - Серебряный единорог

– Этот флакон для благовоний – единственное напоминание о моей Тамаре-ханум*, даже ее фотографии не осталось, – печально сказал Благовещенский.

– Глубоко сочувствую, – произнес Анатолийский. Помолчав, он взял миниатюру и поднес её к настенному светильнику. Мелкие камни вспыхнули мириадами разноцветных искр. – Изящная вещица. Ювелиры делали что-нибудь похожее в древности?

– Флаконы для благовоний когда-то ценились на Востоке. Шахи и эмиры дарили их любимым женам и наложницам. В советское время эти капельные сосуды были почти забыты.

В номер ворвался растрепанный Олег.

– Вот лучшее лекарство, – радостно заявил он, помахав пакетиком.

– Перец? – вскинул брови директор.

– Водка с черным перцем. Убивает простуду напрочь.

– Ну нет, я уж как-нибудь традиционным способ вылечусь.

– Таблетки одно лечат, а другое калечат, а водочка с перцем по жилам растекается и организм прогревает.

Меркурий отмахнулся и спросил ювелира:

– Дети у вас есть?

– Бог не дал. Один я как перст, на белом свете. Из Душанбе переехал в Подмосковье к другу детства. Какое-то время пожил у него, но чувствовал себя стеснительно – у него семья, а я чужой человек. Заработал немного на мелких заказах и уехал. Сначала попробовал обосноваться в Перми, потом в Челябинске и Иркутске. К сожалению, не получилось. Так и мыкаюсь по свету без своей Тамары.

– Выпьем? – спросил притихший Олег.

– Выпьем, – согласился ювелир.

– Ладно, давай свое лекарство, – сдался Меркурий.

Все трое выпили не чокаясь, как на похоронах. Директор чуть не задохнулся от адской смеси, а ювелир лишь пригубил из стаканчика с черненным узором.

– Данилыч предлагает открыть ювелирку в Чите, – пояснил Пиханов, хрустнув огурчиком.

Благовещенский горько усмехнулся:

– Меня, молодой человек, даже секретарь ЦК Таджикистана по имени-отчеству называл.

– Да ладно тебе, Данилыч, здесь все свои.

– Олег! – одернул подчиненного Анатолийский, – Не будь хулиганом из подворотни, уважай старших!

Пиханов недовольно засопел носом.

– Я хочу открыть не просто ювелирную мастерскую, – тихо произнес Благовещенский, – а мечтаю основать свою школу ювелирного искусства и резьбы по камню. Мне в этой жизни много денег уже не надо. Но я хочу оставить после себя след, передать талантливой молодежи свои знания и секреты.

– А нам какой навар от школы? – пробурчал Пиханов, разливая в стаканы остатки водки, – Болты золотые надо штамповать, сейчас это модно.

– Какие болты? – удивленно спросил Владислав Данилович.

– Ну перстни такие массивные. Бандиты носят. Еще в ходу цепи и кресты. Чем толще, тем лучше, – просветил ювелира Олег. – Меркурий Сократович, может я сбегаю за водярой? Что-то ни в одном глазу.

– Стартуй, – разрешил директор, почувствовавший себя значительно лучше, – но сначала пригласи эксперта по восточному искусству Аюрова, – оставшись вдвоем, он еще раз рассмотрел вещицу, – В наше время дорогостоящие флаконы в массовом производстве бессмысленны. Косметика давно упаковалась в дешевую пластмассу и стекло.

– В самом деле, дорогие духи выпускаются в безвкусных склянках, – тихо произнес Владислав Данилович.

– За «Шанель номер пять», «Ги Ларош» и «Пуазон»* платят за бренд и запах, а не за упаковку. Олег тут прав, спрос сейчас на грубые тяжелые цацки из золота.

– Я – художник, а не ремесленник. В Москве я мог устроиться в подпольную мастерскую и работать на хозяина. В Челябинске и Иркутске предлагали то же самое. Я ищу мецената, а натыкаюсь на барышников.

– Всех меценатов перебили в семнадцатом году. Отечественных филантропов вы не найдет в ближайшие сто лет. Кстати, сейчас у нас распространен миф об иностранных капиталистах-благодетелях. Поверьте, на личном опыте убедился – таких в Европе нет. А в России во время перемен тем более. Все хотят денег сразу и много. На свою школу ювелирного искусства сейчас вы денег не найдете.

– Значит, конец надеждам?

– Надежда умирает последней, – Меркурий подумал с минуту. – Я предлагаю компромисс.

– И какой?

– Мы открываем ювелирную мастерскую. Вы ставите на поток примитивные золотые изделия, получаете половину прибыли, а на заработанные деньги создаете свою школу ювелирного искусства.

Владислав Данилович горько усмехнулся:

– Я уже стар для массового производства, как облезлый ишак из Вахшской долины. К тому же школу у вас нет лицензии на ювелирную деятельность.

Меркурий поднял руку.

– По уставу фирма «Гранд-тур» может изготавливать ювелирные изделия и даже добывать золото и алмазы.

– Что толку от устава, у вас должна быть лицензия и специальное помещение, соответствующее утвержденным допускам. А нелегально я работать не собираюсь, иначе остаток жизни проведу в тюремной камере, – холодно возразил Благовещенский.

– Хорошо, но пару-тройку золотых вещиц под старину вы можете изготовить?

– Какая разница сесть в тюрьму – за пару или сотню золотых изделий.

– А если без золота, но с драгоценными камнями?

– Прежде чем ответить, мне надо изучить ваш устав.

– Нет проблем, – щелкнул замком диплома Меркурий. – Устав и паспорт – всегда при мне.

Ювелир внимательно прочел про себя первые страницы документа и зачитал вслух: «Пункт девять. Изготовление эксклюзивных призов для победителей из драгоценных металлов и драгоценных камней в единичных экземплярах без наличия лицензии на ювелирную деятельность».

– Бог мой, какая юридическая каша!

– Зато ни один судья не посадит в тюрьму.

Благовещенский неторопливо протер замшей свой флакончик, потер лоб, и произнес:

– Якши*, я согласен под вашу ответственность. Но предупреждаю: все возможные неприятности из-за отсутствия лицензии вы возьмете на себя.

– Не переживайте, вся ответственность и так лежит на мне.

– Остаются вопросы по небольшой мастерской, материалам для изделий и некоторым инструментам.

– Это легко решит Пиханов, он у меня шустрый.

– Позвольте, еще один вопрос? – хитро прищурился Благовещенский.

– Извольте.

– Каким победителям будут вручаться эксклюзивные призы?

– Э-э, разным, – не нашелся что ответить Меркурий и сменил тему. – Вы не спросили о зарплате.

– Надеюсь, что она будет достойна моим творениям.

– За ваш флакон для благовоний я готов заплатить двести долларов.

– Весьма щедро, но он не продается.

Дверь номера с шумом распахнулась и в комнату ворвался раскрасневшийся Пиханов. За ним скромно вошел Цырендаши Аюров, прижимая к груди объемный полиэтиленовый пакет с рекламой джинсов «Монтана».

Меркурий представил ювелиру Аюрова:

– Мой эксперт по восточному искусству.

– Истории Востока, – поправил Цырендаши.