Сергей Кириченко - Серебряный единорог

– Виса давай, есди Кыра прихраничн расрешение.

– Рядовой! – рявкнул Анатолийский, – Я – советский офицер запаса! Срочно доложи командиру о нас! Бегом марш!

Цирик безотчетно подтянулся и побежал к домику с монгольским флагом на крыше, семеня кривыми ногами по протоптанной в снеге тропе.

Армейские навыки Меркурия, скопированные с военкома, сработали. Читинская делегация в полном составе была приглашена к начальнику заставы. В жарко натопленном бревенчатом домике делегатов встретил майор Батмунх, худощавый низкорослый монгол. После официального знакомства Пиханов тихонько вышел и вскоре вернулся, втащив ящик пива. Анатолийский напрягся от вопиющего нарушения правил международной встречи, но увидев, что суровое лицо монгола размягчилось, успокоился.

– Пиво водкой не испортишь, – сказал командир заставы на чистом русском языке и поставил на стол бутылку монгольской водки.

Олег, не тратя времени, откупорил четыре бутылки «Жигулевского» читинского разлива, Цырендаши выложил на газету «Забайкальский рабочий» вареную колбасу, копченую баранину домашнего приготовления, сало и хлеб.

Анатолийский похвалил командира:

– А вы хорошо говорите по-русски.

– Я учился в военном училище СССР. А жена у меня бурятка, дома мы разговариваем и по-монгольски, и по-русски. Ещё тёща часто приезжает из Улан-Удэ, так что русский не забывается.

Олег щедро набулькал водки в пенные стаканы. Меркурий произнес длинный тост, отметив вклад Монголии в развитие почты, фискальной системы и военного искусства.

Все дружно чокнулись и выпили до дна, за исключением главы делегации, чуть пригубившего из стакана.

– Рад был с вами познакомиться, но в Монголию не пропущу, – произнес Батмунх.

Анатолийский поперхнулся колбасой.

– Без виз не положено. Граница!

Глава делегации подождал, когда Олег наполнил стаканы, встал и выдал импровизацию:

– Товарищи! Долгое время Советский Союз и Монголию объединяли тесные экономические, военные, культурные и спортивные связи. Наши отцы вместе воевали на Халкин-Голе, мы дружили по-настоящему. Я лично участвовал в велогонке «Дружба» по маршруту: Иркутск – Улан—Батор. Сейчас наступил временный спад в наших отношениях, но, повторяю, спад этот – временный. И наш визит в Монголию станет первой ласточкой возобновления тесных и братских отношений между нашими странами. Так выпьем же за возрождение российско-монгольской дружбы!

Батмунх, Аюров и Пиханов выпили до дна, закусив нехитрой снедью. Меркурий, пригубив, спрятал полный стакан за горку хлеба.

– Не пропущу без виз, – сказал командир, вгрызаясь в копченую кость. – Меня снимут с должности, понизят в звании и переведут на южную границу в пустыню Гоби.

– Дорогие товарищи, – вновь встал с полным стаканом Анатолийский. – Между Россией и Монголией возникли небольшие разногласия. Но мы соседи и нам необходимо сгладить шероховатости во взаимоотношениях. Что сейчас нас реально может объединить? Конечно же, Чингисхан и его великое наследие. Скажу по секрету: летом на реке Керулен пройдет международный симпозиум, посвященный изучению славной истории Монголии и наследия Покорителя Вселенной, Владыки половины мира, непобедимого вождя Чингисхана. На этот симпозиум съедутся ведущие ученые из разных стран. Но это важнейшее для наших стран мероприятие требует ответственной подготовки. Организационную делегацию обновленной России официально представляем мы. И от нас много зависит, чтобы российские ученые и политики, вернувшись домой с симпозиума, понесли великую монгольскую культуру в правительство и народы России. Так выпьем же за Чингисхана!

– Ур-р-а! – заорал Пиханов, размахивая стаканом, как флагом, не пролив при этом ни капли. – За симпозиум!

– Все равно не пущу, – упрямился майор.

Пиханов жалобно заскулил:

– Товарищ начальник, как же так, мы же на симпозиум едем международный…

Цырендаши тихо произнес:

– А мы вам ящик водки оставим.

Батмунх опустошил стакан, догрыз косточку и показал пальцем на бурята, – Тебя пущу, – перевел палец на Олега, – Тебя пущу, – и погрозил Меркурию, – Тебя не пущу.

– У меня язва, – сказал директор «Гранд-тура».

– Езжай домой, лечи болезнь. Потом пущу.

Анатолийский поднялся с полным стаканом и произнес: – Ради российско-монгольской дружбы я внесу вклад своим здоровьем, – с отвращением осилив полный стакан, он выдавил: – Если, я умру в муках, пусть меня похоронят на этой границе как борца за мир и счастье народов.

– Брат Индиры Ганди*, – захохотал Пиханов.

Батмунх скупо улыбнулся и деловито спросил:

– Жену с дочкой до Чойбалсана довезете?

– Довезем! – одновременно вскричали Меркурий с Олегом.

Майор достал из сейфа печать и отштамповал чистые странички на загранпаспортах Аюрова и Пиханова. В паспорте Анатолийского пустого места не было: визы разных стран пестрели многоцветьем и разнообразием форм. Рука начальника заставы повисла в воздухе. Пролистав документ и не найдя чистую страничку, Батмунх с размаху шлепнул по фиолетовому кругу с крестом посередине. Синий оттиск монгольского штампа покрыл швейцарскую визу.

Пока Анатолийский прогревал остывший двигатель, солдаты—первогодки загрузили в УАЗ пять плотно набитых кулей картошки, объемную коробку из-под телевизора «Рекорд» с диким мясом и набор металлической посуды. Помимо жены Батмунха Туяны с восьмилетней девочкой в машину уселась её подруга-монголка.

Машина тронулась вдоль строя монгольских пограничников. Прапорщик что-то внушал цирикам. Майор Батмунх вышел на крыльцо в расстёгнутом полушубке с погонами и помахал рукой.

Стопка кастрюль оглушительно грохнулась на пол УАЗа, вороны вспорхнули с сосен и, каркая, закружили над заставой. Русский джип выехал из заставы и покатил по заснеженной дороге на юг.

– Надеюсь, не попадемся монгольским гаишникам, – сказал Меркурий, засунув в рот жвачку.

Олег заржал:

– Здесь только на волков можем нарваться.

Цырендаши спросил Туяну, одетую в женскую дубленку, окантованную орнаментом и пушистую шапку из чернобурки, зачем она поехала в Чойбалсан.

– Дочке прививку поставить и погостить у родителей Батмунха, – ответила молодая женщина, спрятав угольно-черную прядь волос под шапку.

Автомобиль въехал в лес и запрыгал на кочках. Олег подсел к Туяне и балагурил с ней. Красивая бурятка смеялась и отбивалась от рук Пиханова. Невзрачная монголка по-русски не говорила и держалась скромно.

За сосновой рощей справа показался Онон, но его было плохо видно с трассы. После открытого участка дорога пошла вдоль лесистых сопок. Впереди простиралась бесконечная степь, похожая на гигантский белый саван. Снег слепил глаза и Анатолийский надел большие темные очки. В них он напоминал карикатурного шпиона из журнала «Крокодил». Грунтовка стала ровной, двигатель урчал на одних оборотах. Под однообразный звук мотора пассажиры, за исключением Аюрова, задремали. Цырендаши глядел по сторонам и иногда показывал Меркурию то на отару овец, пасущуюся вдалеке, то на одинокого всадника, едущего неведомо куда. А вот верблюдов Анатолийский увидел первым. Рыже-коричневые корабли пустыни ярко выделялись на белоснежной равнине.