Мариша Кель - Титулованный Соловей

Вот и теперь Мари разглядела в подруге тревогу и смятение чувств, в коих та пребывала всё то время, что они ехали в экипаже. С нежностью, улыбнувшись и взяв барышню под руку, Мари повела Кити вверх по мраморной лестнице театра.

– Воспоминания нахлынули?.. – догадалась Мари.

– Да, – легко выдохнула Кити, но сердце девушки готово было разорваться от тоски, – Мари, мне нужно в дамскую комнату, мне что-то…

– Конечно, конечно, дорогая, – буквально подхватив Кити на полуслове, встрепенулась Мари, – я провожу тебя, и мы…

– О, нет-нет, Мари, – чуть приостановив подругу, попросила девушка, – я уже вижу тревогу в глазах отца… Прошу, Мари, отвлеки и успокой его. Я присоединюсь к вам в нашей ложе раньше, чем вы успеете до неё добраться.

Мари с тревогой вглядывалась в бледное лицо падчерицы. Приложив свою ладонь к холодной щеке Кити, она не на шутку разволновалась.

– Кити, милая, ты… – начала было Мари, но девушка, перехватив её руку и прижав к груди, тем самым постаралась остановить попытку утешить её и выразить сочувствие, которое вот-вот было готово сорваться с губ Мари.

– У меня голова кругом, Мари.… Сейчас отец увидит меня в подобном состоянии, сразу объявит тревогу. И это происшествие будет обсуждаться в каждой бальной зале, пока отец не выкинет ещё какую штуку во спасение своей дочери.

– Но тебе… – попыталась Мари переубедить Кити.

– …Со мной всё в порядке. Уверяю тебя. Я просто поддалась тревожным воспоминаниям, и это возбудило и растрогало меня, не более того. Мне всего-то нужно добраться до дамской комнаты и промокнуть виски прохладной водой.

Мари, не мигая, смотрела на падчерицу, с подозрением сощурив глаза, пытаясь распознать серьёзность недуга, отразившегося на её лице.

Кити, увидев приближающегося к ним отца, продолжила ещё быстрее:

– Взгляни, – обратилась она к Мари, вытащив из рукава своего платья белый платок, – вот, я только смочу платок и всё.

Кити как бы в подтверждение своих слов махнула перед лицом Мари кружевным треугольником. Она уже спиной чувствовала задумчивый взгляд отца и почти слышала его голос, который непременно спросит: «Почему моё счастье грустит?» Вот-вот она представила, что через несколько секунд непременно это услышит. С сжатых губ Кити сорвался тихий умоляющий стон, адресованный непреклонной подруге. Девушка уже чувствовала тепло ладоней отца, готовых было опуститься на её плечи, но Мари быстро промолвила:

– Хорошо.

– Спасибо, – чуть слышно вымолвила Кити и, поспешив скрыться от назойливой опеки отца, кинулась в сторону дамской комнаты.

– Моя любовь… – перехватила внимание встревоженного отца Мари.

Нежно взяв супруга под руку, она чуть прильнула к нему всем телом.

– Кити к нам присоединится чуть позже…

– Она грустит, – безошибочно угадал князь настроение своей дочери.

– Да, грустит, – подтвердила Мари, – но Кити уже не малышка и сможет с этим справиться без тебя, уверяю. В свою очередь могу пообещать тебе, что постараюсь развеять её хандру и придумаю что-нибудь.

– Это была плохая идея – ехать сюда, – скорее себе, чем кому-либо, сказал князь.

– Это была твоя идея, Влад, – напомнила ему Мари.

– Серьёзно? – задумавшись, нахмурился он.

– Неужели же ты думаешь, что я могла предложить тебе провести вечер…

Мари осеклась, вовремя умолкнув. Влад развернул жену к себе лицом, с любопытством заглянув ей в глаза. Он любил эту женщину, как никого в этом мире. Она сумела успокоить его мечущуюся душу и подарила взаимную, безграничную любовь. Она вернула ему жизнь, родила сына, и в прошлом месяце его наследнику исполнилось уже четыре года. Пять лет брака, а его супружеский восторг с каждым годом всё возрастал. Княгиня Ольденбургская была примером женственности, мудрости и прослыла одной из первых красавиц высшего света.

Вспомнив, как однажды чуть не затеял дуэль по причине глупой ревности, князь улыбнулся, глядя в прекрасные глаза своей жены, и продолжил:

– Ты не договорила, моя любовь… – тихо произнёс Влад, хитро улыбаясь. Тем самым давая понять Мари, что не оставит её в покое, пока она не продолжит. – Провести вечер?.. Продолжай, моя прелесть.

Мари подняла на мужа сердитый, нахмуренный взгляд. Она и не подозревала, в какой восторг приводят Влада её ревность и беспочвенная обида. Мари, поджав губы, упорно продолжала молчать.

А он тихо произнёс:

– Тогда позволь помочь тебе, – шутливо предложил Влад, слишком явно наслаждаясь моментом проявления слабости жены.

Он склонился к самому уху Мари и прошептал:

– Ты страшно ревнуешь меня к Лили…

– Нет! – громче, чем ожидала, выпалила Мари. – Я вовсе не это имела в виду.

– Нет? – насмешливо изумился князь. – Тогда что же? Прошу, моя дражайшая, объясни?

– Я лишь хотела заметить, что не могла предложить подобного, но из этого ничего не следует, – немного успокоившись, рассудительно объяснила Мари свою позицию мужу.

– Другими словами, ты не будешь убиваться от горя, если я погибну!

– Ох, что за вздор! Влад, как ты можешь так шутить?!

Мари даже стукнула кулачком в грудь мужа, которая сотрясалась от неприлично громкого его хохота.

Взглянув на эту пару даже первый раз, становилось понятно, что супруги обожали друг друга. Влад никогда не упускал возможности, будь то на людях или уж тем более наедине, ненароком или целенаправленно прикоснуться к своей супруге или сорвать с её губ быстрый, но всегда нежный и ответный поцелуй.

Вот и теперь нарочно задержав Мари в тёмном алькове, перед входом в ложу, Влад накрыл губы жены страстным поцелуем и, почувствовав ответ её желания, чуть отстранившись, прошептал:

– Ты моя единственная и желанная.

Мари готова была утонуть в тёмных озёрах глаз, что с бесконечным обожанием смотрели на неё. Порой ей с трудом верилось в своё счастье. «Возможно ли?.. И где это видано, чтобы так влекло друг к другу, будто она очарованная дебютантка, а он юнец, влюблённый в свои грёзы?! Это же что-то неприличное!» – думала Мари каждый раз, когда её супруг вот так смотрел в её глаза, словно заражая своей страстью. Они тонули друг в друге, были дыханием друг друга, ну и размолвки, конечно же, случались, особенно из-за детей, особенно из-за младшего Александра, но конфликт и обиды быстро угасали, стоило Мари попасть в объятия мужа.

Увлечённые друг другом, Мари и Влад, пропустив начало спектакля, поспешно заняли свои места, когда уже был погашен свет. Успокоив свои бушующие чувства, с безграничным сожалением вздохнув и обменявшись многообещающей улыбкой, супруги перевели своё внимание на сцену. Но увиденное заставило князя и княгиню вновь резко посмотреть друг на друга, но уже с безграничным изумлением, так как голос, который доносился со сцены, заставил Мари ахнуть и замереть, а Влада, позабыв о сдержанности и правилах приличия, громко восторженно выругаться. Не веря своим глазам, взирая на сцену и не понимая до конца всё-таки, что же происходит, князя в этот момент посетила лишь одна здравая, реальная мысль: «Где, чёрт возьми, его дочь?!»