Клара Моисеева - Учись, Сингамиль!

Писец с увлечением поучал сына. И, видя, как загорелись глаза мальчика, понял, что поучение его принесет пользу.

Вдруг Сингамиль вскочил и закричал:

– Плачут! Причитают!.. Беда случилась! Побегу узнаю!

Игмилсин, с тростниковой палочкой в руках, поспешил за сыном. По узкой извилистой улочке ремесленников, прыгая через кучи мусора, они вышли к крепостной стене и подошли к воротам, ведущим в храм Луны. Здесь толпились люди Ура. Мужчины, женщины, дети с плачем и причитанием царапали лица, валялись в пыли, выражая скорбь по великой жрице Нин-даде.

– Заболела наша великая Нин-дада! – кричали они. – Восстань, прекрасная дочь Рим-Сина! Отпустите ее, демоны зла! Оставьте нам Нин-даду!

– Что случилось? – спросил писец соседа Шигу. – О чем плачут люди Ура?

– Заболела Нин-дада, великая жрица храма Луны. Говорят, будто сама на себя не похожа, вся пожелтела, язык почернел. Пойдем ближе к воротам, – предложил Шига. – Все ждут жреца Урсина, царского лекаря.

– Он уже спустился с небесного холма! Он несет с собой исцеление! – кричали дети, бегущие впереди высокого бритоголового жреца.

Все устремились к человеку в длинной полосатой юбке с бахромой и красной накидке. На волосатой груди болтались костяные амулеты. За ним шли служители храма. Они бережно несли целебные настойки, приготовленные в святилище храма бога Нанны. Сверкали на солнце бронзовые и серебряные сосуды. Толпа любопытных окружила Урсина и его помощников, не давая пройти к воротам.

– Расступитесь! – кричал Урсин. – Я тороплюсь во дворец великой жрицы. Целебное питье спасет нашу повелительницу от тяжкого недуга. Обратитесь к богам с молитвами!

– Посмотри, – говорил писец Шиге, – серебряный сосуд в руках Урсина опоясан змеями, в нем редкостное снадобье, привезенное из Дильмуна. Я читал в одной табличке, что только жрецы храма Шамаса умеют варить это снадобье. Привозят его в серебряном сосуде.

– Пусть спасут Нин-даду, – ответил Шига, – она еще молода и верно служит богу Луны.

Когда полосатая юбка скрылась за воротами храма, женщины кинулись к Игмилсину.

– Скажи нам, мудрый писец, разве боги подвержены хворям? Разве великая жрица Нин-дада, дочь царя Рим-Сина, подобна простым человекам? Все знают, она своими руками кормит бога Луны.

Игмилсин, польщенный всеобщим вниманием, не торопился с ответом. Да и трудно было ответить на вопрос, который вряд ли смог разрешить даже верховный жрец. Подумав, писец сказал:

– Цари только наполовину боги, а наполовину – человеки. Увы, они подвержены хворям. Иначе, я думаю, были бы живы все цари Ура, жившие после потопа. Но они умерли…

– Ты мудрый человек, – сказал старый гончар. – Однако мы можем продлить жизнь прекрасной Нин-дады молитвами и жертвоприношениями.

Великая жрица храма Луны, царская дочь Нин-дада, лежала на своем роскошном ложе из драгоценного ливанского кедра, отделанном золотом. У изголовья стояли молоденькие жрицы-прислужницы с опахалами в руках. Легкий ветерок колыхал одежду повелительницы, сшитую из тончайшей ткани, доставленной из страны Марту. [5]По обе стороны ложа стояли служанки с золотыми чашами в руках. Они ждали, не пожелает ли госпожа испить прохладного целебного питья. Нин-дада стонала и выглядела очень больной. Пожелтевшее лицо похудело, желтыми были даже руки. Это пугало больную, вселяло страх. Уже второй день она страдала от боли в правом боку.

Две ночи и целый долгий день она терпела боли, прежде чем пришли лекари и заклинатели. В ту ночь, когда ей стало плохо, когда затуманилась голова и все тело словно плакало, был седьмой день месяца. Все люди Ура знали, что 7, 14, 19, 21, 28 дни месяца несчастливые, и лекарь не имеет права лечить больных в эти дни. Жрица терпела до рассвета восьмого дня, когда можно было позвать царского лекаря. Царский лекарь Урсин тотчас же прислал к больной своих заклинателей. Они принесли деревянные фигурки демона Ахазу и стали их сжигать у постели Нин-дады. Вокруг ложа жрицы стлался синий дым. Больная задыхалась, кашляла и обливалась слезами. Однако лекарь не услышал жалоб и стонов. Жрица верила в чудодейственную силу колдовства.

– Болезнь внутренностей, болезнь сердца, колики, болезнь желчи, болезнь головы, злая проказа, воспаление почек, злое брюхо, зловещий сон! Будьте прокляты именем небес! Будьте прокляты именем земли! – взывал заклинатель, простирая руки к небесам. Кусочек синего неба был виден из отверстия в потолке. – Злая болезнь печени, лукавая болезнь желчи! Дух неба, закляни ее! Дух земли, закляни ее! – повторял жрец-заклинатель.

Синий дым тянулся к отверстию в потолке. Глядя на догорающие фигурки демонов зла, жрец повторял свои заклинания, время от времени обращая свой взор к распростертой на ложе великой жрице. Про себя он подумал: «Всемогущая Нин-дада, дочь великого Рим-Сина, в большой опасности. Уж очень пожелтело ее лицо. Руки и плечи кажутся восковыми. Разве бог Луны не взял ее под свое покровительство?»

– Восстань, Нин-дада! Будь здорова, дочь великого правителя Ларсы! – Жрец сказал эти слова, вглядываясь в осунувшееся лицо великой жрицы. «Боюсь, она уже не дышит», – подумал жрец.

Но вдруг больная застонала.

– Великая госпожа, – сказал жрец, – само небо покровительствует тебе, ты очень скоро будешь здоровой. Я вижу, как светлеет кожа на твоем челе. Не печалься, наберись терпения, боль уйдет. Ты видела, мы сожгли множество фигурок демона Ахазу. Дым унес их с собой.

Жрец сказал слова утешения, но с тревогой вглядывался в измученное лицо жрицы. Это был опытный заклинатель, он видел, что демоны зла уже сделали свое дурное дело и заклинания не помогут.

Жреца сменил главный лекарь царского дома, Урсин. В руках он держал серебряный сосуд с редкостным зельем. Прежде чем напоить больную, он склонился к ее изголовью, прислушиваясь к неровному дыханию.

– Беда случилась, – шептала Нин-дада. – Мне худо! Когда же выгонят злобных духов Ахазу? Тяжко мне!

– Выпей, госпожа, целебное питье, – просил лекарь. – Все сделано для твоего исцеления. Царские гонцы посланы в Лагаш с целым стадом белых овец. Мы принесем щедрую жертву богине Бау. Милостивая богиня Бау, дарующая людям долголетие, принесет тебе исцеление на долгие годы. Помнишь, ты была еще маленьким прекрасным цветком, любимой дочерью правителя Ларсы, когда с тобой случилась беда, боли в животе не давали тебе покоя. Я исцелил тебя. Ты выросла, обрела силу и красоту, стала великой жрицей храма Луны. Потерпи!