Самуэлла Фингарет - Огонь на ветру

– Как зовут тебя, мой мальчик?

– Арчил.

– Счастья тебе, Арчил. Благодарю.

При свете луны было видно, как вспыхнули щёки воина.

По крутым ступеням Шота поднялся на верхний ярус. Навстречу выступила темнота. В узкие щели бойниц вливалась ночь. Шота подошёл к южной бойнице. Внизу расстилалась долина, высвеченная луной до последнего камня. Меж камней, сбившись в кучу, торопливо передвигался ночной дозор. Стражи вели могучего сложения человека с завязанными за спиной руками.

Шота подошёл к бойнице, смотревшей в сторону гор. Скалы придвинулись близко и шли в наступление, словно готовились навалиться на башню, как рабы царя Ростевана на незнакомца в тигровой шкуре. Строки о битве Тариэла с посланцами Ростевана не складывались все эти дни. Вдруг стих зазвенел, строки натянулись как струны. Нерасторжимей кольчужной сетки сплелись слова.

Тариэл орудовал боевым бичом из сыромятной кожи с золотым перехватом у рукояти. Он хватал без разбора рабов, одним бил других, как это делал разметавший грабителей великан.

Внезапно Шота провёл рукой по лицу и бросился обратно к южной бойнице. Долина была пуста. Люди исчезли. Зелёным и голубым отсвечивали безмолвные камни. От каждого падала тень.

Рискуя слететь с высоких ступеней, Шота устремился вниз. Он пробежал мимо воинов, распахнул дверь.

Ночная крепость стояла безлюдной, как долина вокруг.

– Господина Шота, должно быть, что-то обеспокоило? – спросил Арчил, выйдя следом.

– Кто входил сейчас в крепость?

– Дозор бродягу доставил и тех, что грабят на дорогах.

– Не может быть, чтобы грабителем оказался. Куда повели?

– В угловую башню. Только без разрешения ведомства «Сыска» туда никому нет хода.

Арчил оказался прав. В угловую башню Шота не впустили, на вопросы отвечать отказались.

Чуть свет Шота явился к Закарэ. Все знали, что день амирспасалара начинается до зари. «Великий русский князь Владимир Мономах поучал своих сыновей: „Да не застанет вас солнце в постели“», – любил говорить Закарэ и следовал разумному поучению. Всё же Шота пришлось подождать, прежде чем амирспасалар сумел к нему выйти.

– Господин мой и друг, – сказал Шота после приветствий. – Я пришёл к тебе как проситель, и, если ты откажешь мне в помощи, мне останется только одно – припасть к ногам царя царей.

– Чем могу услужить тебе, мой Шота?

– Этой ночью дозор задержал того самого человека, который спас мне жизнь и честь, не дав погибнуть от мерзкой руки. Наступил для меня черёд вызволить его из беды.

– Даже если окажется, что он опасный преступник?

– Тогда я должен облегчить его участь.

– Откуда тебе известно, что его задержали?

– Я видел сам, но замешкался, не догадался сразу. В угловую башню, куда его провели, меня не впустили.

Закарэ покусал ус, подумал:

– Ты говоришь, Шота, что всё случилось нынешней ночью? Значит, с уверенностью можно сказать, что расследование и судопроизводство ещё не начались, тем более не последовало наказание. Кроме нас с тобой, неспокойных, все ещё спят. Я дам тебе разрешение на вход. Ступай, найди своего незнакомца, расспроси, в чём его вина. Тогда посмотрим.

С разрешением амирспасалара на вход Шота бросился в крепость. Угловая башня оказалась полутёмным двухъярусным помещением. Внизу располагалась охрана. Задержанных отправляли наверх.

– Улов у нас невелик, господин начальник сокровищницы, вмиг, кого надо, узнаете, – сказал толстый страж, очевидно здесь главный.

Он долго изучал подпись амирспасалара, потом крикнул:

– Эй, Коротышка, посвети господину.

Тот, кого назвали Коротышкой, нехотя поднялся, достал из ниши плошку с теплившимся огоньком, прикрыл пламя ладонью:

– Следуйте за мной, господин.

Холодное полутёмное помещение, куда они поднялись, представляло собой часть верхнего яруса, перегороженного кирпичной стеной. Сквозь узкие щели бойниц свет пробивался с трудом. Шота едва разглядел лежавших на соломе людей.

– Свети, – нетерпеливо сказал он стражу.

Голоса и свет разбудили спавших. Они заворочались, стали приподниматься. Зазвенели цепи оков.

Шота насчитал одиннадцать человек. Но незнакомца, схожего с дэвом, среди задержанных не оказалось.

– Эта куда ведёт? – Шота указал на обитую железом дверь.

– Такое же помещение. Задержанных мало, пустым стоит.

– Покажи.

– Ключ внизу.

– Ступай, принеси, – Шота бросил стражу монету.

Коротышка поставил на пол светильник и удалился.

– Я разыскиваю человека, задержанного этой ночью. Он отличается крупным сложением. Лицо заросло бородой.

– Кто его знает, где он. Такого не видели, – раздались в ответ ленивые голоса.

Шота отсчитал одиннадцать монет.

– Получите втрое, если укажете, где его держат.

– Право слово, батоно чемо, не знаем. С радостью оповестили бы, да такого, как ты говоришь, в глаза не видели.

– И ничего ночью не слышали?

– Болезнь твоя на меня, как есть, приводили ночью. В двери громко стучали, – воскликнул один из задержанных.

«Я и стучал», подумал Шота.

Вернулся стражник, спускавшийся за ключом. Отпер дверь.

– Убедитесь, господин, коли на слово не верите.

Помещение было пусто.

– Других дверей нет?

– Не имеется. Башня глухая.

Весь день Шота посвятил розыскам. Он вновь побывал у Закарэ. По его совету отправился в ведомство «Сыска и наказаний». Начальник ведомства вызвал к себе подчинённых, расспросил в присутствии Шота. Расспросы не принесли никаких результатов.

Под вечер Шота отыскал юного воина.

– Скажи, Арчил, ты видел, как привели задержанного?

– Собственными глазами, господин Шота. Я в крепость дозор впускал, как же не видеть.

Торговое судно поднималось сначала по Волге, потом по Оке. Ветер без устали надувал косой парус, гребцы день за днём налегали на вёсла. Могучие реки несли свои воды, казалось, до края земли. Навстречу двигались ладьи и струги. Корабельщики обменивались приветствиями. Подалее от середины быстро скользили лодки-долблёнки и останавливались, замирали. Вдруг какая-нибудь из них отважно бросалась наперерез волнам и наискось прорезала реку от берега к берегу.