Сергей Сватиков - Россия и Дон. История донского казачества 1549—1917.

С самого начала существования казачества его вожди – атаманы – отделялись и в жизни, и в актах эпохи от «рядового» казачества. По истечении полномочий атаманы возвращались в ряды товарищей, но сохраняли и вес, и влияние. Мы видели уже, что в 1592 г. они были недовольны, что царь не назвал их поименно в грамоте, посланной на Дон. В половине XVII в. этих «знатных», то есть всем в Войске известных, казаков стали звать «старшинами» [55] Впервые такое наименование мы встречаем в 1647 г. .

Эти старшины были хранителями традиции и военных, и политических, и юридических, что было особенно важно, так как Дон был типической страной прецедента, обычая. Но не только политический и военный опыт выдвигал старшин. Несмотря на безусловное гражданское и политическое равенство, мало-помалу создавалось на Дону неравенство экономическое. В руках старшин сосредочились богатства, в виде военной добычи, в виде скота и лошадей. В конце XVII в. уже обозначилась рознь между старшинами и голытьбой, беглыми с России, которые прибывали на Дон в большом количестве. Терский атаман Ив. Кукля, покровительствовавший бежавшей к нему с Дона голытьбе, называл в 1688 г. донских старшин «станишными бояры и воеводы», а укрывшийся с Дону на Терек бывший донской станичный атаман Мурзенок грозился возвратиться на Дон и у «войсковых старшин головы резать, и бородами связывать, и через якору вешать…» [56] Донские акты исторические. Т. XII. С. 271, 280. .

Социальный антагонизм проявился на Дону в третьей четверти XVII в. довольно остро. Он был одной из главных причин крушения донской независимости. Старшина казачья стала, естественно, тянуть в сторону Москвы. Бояре московские очень ухаживали за старшинами во время приезда их в Москву в составе ежегодных казачьих посольств («зимовых станиц»). Царь дарил старшинам богатые дары: в Москве явно, на Дону, через своих послов – тайно. Московская партия, создавшаяся на Дону в половине XVII в., состояла преимущественно из старшин. Однако не надежда получить от царя поместья на Руси, не грубый подкуп заставляли в конце XVII в. казачьих старшин обращать свои взоры к Москве. Их социально-экономические интересы начинали уже отделяться от интересов общины. Переход от охотничьего быта к скотоводству, а затем и к земледелию, пользование рабским и наемным трудом для охраны табунов и стад, для обработки земли, для услуг; накопление богатств в руках старшин – все это выделяло старшин из единой прежде среды казачества. Обособленное положение старшин в казачьей среде, стремление их стать независимыми от воли демократической массы, желание обеспечить обработку своих земель принудительным трудом крепостных, жажда почета соответственно создавшемуся социальному положению – все это заставляло старшин оглядываться невольно на Москву, на московское поместное дворянство, вздыхать о дворянском звании, о праве владеть крепостными. Процесс превращения старшин в дворян длился полтора века и закончился лишь в начале XIX столетия. Однако тенденции к разделению единой социальной массы казачества на две неравные группы наметились уже во второй половине XVII столетия.

Приведенные выше сведения о населении вольной колонии русского народа на Дону говорят нам о том, что общественная организация колонии, благодаря ее примитивности, представляет собой в XVI–XVII вв. нечто цельное, монолитное. Все члены общины равны между собою и в политическом, и в социальном отношении. Все они ясно чувствуют свою обособленность, и социальную, и политическую, от остального русского народа. Казачество ревниво охраняло право своего звания. Казачье посольство в Москве, зимою 1640 г., просило правительство расследовать, «для чего» некий Ив. Поленов «живет на Москве и донским казаком называется» [57] Донские дела. I, 980. .

Чтобы стать полноправным гражданином Донской республики, нужно было быть принятым в казаки. Для этого требовалось заявление в войсковом кругу и согласие круга. Далеко не все получали это согласие Войска. Нужно было пожить на Дону, иногда лет 5–7, войти в местную жизнь, зарекомендовать себя, и тогда уже давалось разрешение на прием в казаки. Отказ в приеме мотивировался иногда политическими причинами: так, опасались принимать азиатских выходцев. Экономические причины отказа заключались в нежелании казачества превысить норму, на которую давалось так называемое «царское жалованье», то есть субсидия, выдаваемая московским правительством Донскому Войску за вспомогательную службу казаков в войсках царя и за охрану Войском безопасности южной границы царства.

В случае нужды в людях Войско предписывало станицам представить списки бурлаков, живших по городкам не один год и носивших поэтому особое название «озимейных бурлаков» (дословно зазимовавших), проводивших на Дону не только время летних работ, но живших и зимою, то есть весь год сплошь. Войско, по представлению станиц, избирало из числа «озимейных бурлаков» лучших и достойнейших и записывало их в звание служилых казаков [58] Леонов А.А. О том, как поступали в казаки в старое время // Донские войсковые ведомости. 1862. № 39 и 40; также: Краснов Н. , ст. в «Военном сборнике». 1862. 4 апр. .

Прирожденных прав вначале (до конца XVIII в.) не было. Дети казаков именовались «казачий сын», пока не принимались, в свою очередь, в Войско и не становились казаками. В XVIII в. казак, пробывший много лет вне Войска, должен был просить станицу о дозволении ему жить в станице, «если от Войска будет милость на вступление его по-прежнему в звание казака…». Уехавший в Москву казак, поселившийся там, становился уже «бывшим донским казаком» [59] Дополн. к Актам историческим. Т. XII. С. 177. .

Никто не мог и не пытался навязать донским казакам принять кого-либо в число их сограждан. Наоборот, притязания московского правительства воспрепятствовать зачислению в казаки ряда лиц начались уже в третий период жизни казачества, после 1671 г. Именно правительство стало бороться с приемом на Дон беглых холопов и крестьян [60] Что касается малороссиян, то московское правительство, принимая черкас семьями на Слободскую Украину, предписывало: «а одиноких, у которых племени в выходцах не будет, не принимать: сказывать, чтобы шли на Дон, для чего давать им прохожия памяти» (июль 1649 г.). Соловьев С.М. История России… Изд. 2-е. Т. X. С. 227. . До 1671 г. был лишь один случай, когда Москва интересовалась, не хотят ли казаки принять к себе на Дон известного претендента Александра Ахию. Это было в 1638 г., и причиной запроса была боязнь вызвать осложнения с Турцией. Но вопрос был, конечно, не о зачислении Ахии в казаки, а о политическом убежище.