Иван Глемба - Радение богатырей

– Если бы я так не поступил, то не выиграл бы, а раз так, то и с тобой здесь не говорил.

– И кого еще ты к себе приглашаешь? – усмехнулся Алеша, с хитринкой на меня поглядывая. – Чую, что не я один тебе приглянулся.

– Надо будет по Киеву походить, с нужными людьми, силу любящими, поговорить, отроков найти и к себе перевести. Князь уверил через своего посланника, его Варгуном зовут, что землю даст. Слышал о таком?

Алеша кивнул и сразу же посоветовал:

– С Добрушей переговори, с Полуяном. Никита также силен, да и среди кожевников силачи есть. Все кожи жмут. Валуша, говорят, силой немалой обладает, Ставра ты знаешь. Еще есть. Надобно и с ними речь повести…

– С нами, стало быть? – широко усмехнулся я.

– Ты пока делай дело, за которое взялся, а я посмотрю, что из этого выйдет.

– Хитер ты. А мне не поможешь?

– Правда, что ты ученик волхва?

– Кудес мой друг. Благодаря ему я на ноги второй раз встал и ходить начал. Он для меня больше, чем отец.

Алеша только лишь вздохнул и проговорил:

– Ты хочешь, чтобы я тебе прямо сказал да или нет, а что это меняет?

Я выдержал паузу, а потом ответил, к Алеше приглядываясь:

– Ты думай пока. Вижу, что склоняешься к тому, чтобы мое предложение принять.

– Если князь не передумает землицу дать и от податей, как ты говорил, освободить. Только вряд ли он это сделает, – вслух поразмыслил Алеша.

– Почему так считаешь?

– Киевляне не поймут, даже варяги не поддержат. Сила решала, решает и все решит сейчас и в будущем. А как же без силы?

Алеша, сказав эти слова, усмехался мне. Я и себе усмехнулся. Уже тогда я понял, что Алеша согласен, хотя прямо он этого и не говорил.

Вторым мужем, с которым я переговорил, был Полуян. Он также с радостью меня принял, выслушал, что я ему сказал, а потом и говорит:

– Дело вроде бы стоящее, но я привык грузы носить и этим зарабатывать. Семья у меня, сам видишь, четверо детей. Всех кормить надо. Если князь не поскупится, с вами пойду. Если нет, мне другого промысла, кроме как грузы носить и этим на жизнь зарабатывать, нет.

Примерно также ответил мне и Добруша. От него не отстал и Никита, который, глядя на меня, сразу сказал:

– А я знал, что ты придешь. Сон мне приснился, что добрая сила по домам ходит и приглашает к себе в гости. Я только поначалу не понял значения сна. Теперь разумею. Если князь не отступится от своего, буду с вами.

Всех приключений и общений не описываю. Нет нужды. Я устал столько много говорить, заходя с разных боков. Кудесу после обхода жаловался, что всякий ко мне пристаёт, что нет прохода от киевлян. Вроде бы и не красна девица, а как узрят, сразу же ко мне так и липнут. Что это такое? Я тишины хочу, а ко мне с просьбами и приглашениями. Отказывать буду. Это что же такое получается? Мне не жить, а только пировать или по гостям ходить. Я так не могу.

Кудес меня слушал, да только в усы усмехался. А что он мог сказать? Такова обратная сторона известности и славы. Хуже было то, что с некоторого времени я один по Киеву не ходил. Два, а то и три дюжих молодца за мной по пятам шли. Силантий своего не упускал. Я и с ним, и с Кудесом говорил, мол, сам за себя постою, но никого из моих друзей мои слова не волновали. Так было нужно, хотя лично я поначалу не видел для такой охраны никаких предпосылок. Тем не менее, случай неприятный со мной все-таки произошел. И где, в Киеве, когда я возвращался в темноте, хрустя снежком, домой. Двое теней, поджидавших меня, ринулись резко из-за покосившейся избы. В руках были мечи. Еще двое следовали за ними. Расчет был на резкое применение оружия. Мне пришлось применить навыки. Я стоял тогда над распростертыми телами, а мужи, сопровождающие меня, сразу же бросились за остальными.

В общем, как выяснилось, это были проделки Руфия. Он подговорил людей пришлых, связанных с варягами, не киевлян, атаковать меня. Хорошо, что я взял с собой палку по совету Кудеса. Возмущался я даже слегка, но Кудес так и сказал: «Или меч или палка». Я выбрал длинный посох, который в умелых руках был грозным оружием, поэтому смог отбиться. Скажу, что порезы от мечей все же были, но неглубокие. Мои сопроводители нападающих не догнали, прыткие те были, заскочили куда-то в избу, где их ждали. А на дворе сумерки и ночь уже вот-вот наступала. Где искать? Куда бежать? Вернулись други, а я над двумя поверженными татями стою. Тут, сам не знаю как, Силантий оказался. Сверхчутье у него после того случая, когда он после поединка с Бирсаком не успел мне прийти на помощь, стало проявляться с необычайной силой.

Так что разбойничков мы притащили к себе домой, чтобы расспросить, кто же их нанял. Кудес, глядя на заезжих молодцев своими добрыми глазами, сразу же взял дело в свои руки. Отпираться они, конечно, отпирались, но Кудес нашел подход, понажимав точки на лице и на голове, после чего в татей влили питье, специально подготовленное для того, чтобы язык развязать. Сопротивлялись Неждан и Прокша недолго. Все, как есть рассказали, как на духу. Многого они, конечно, не знали. Заказчика указали. Им был варяг Вельфид. В варяжской дружине Вельфид был сотником, но злые языки сказывали, что кроме этого Вельфид являлся близким другом и правой рукой Руфия. Так что ниточка тянулась к нему. Это был первый звоночек для меня. Именно тогда я понял, что в отношении меня не остановятся некоторые людни ни перед чем.

Отпустили, конечно, татей. Не убивать же их. Кудес с них слово взял, а сами они на крови поклялись самой страшной клятвой, что больше против меня и моих друзей руки не поднимут. Правда, помяли их еще други мои, как привели, но то по делу. Я хоть и заступался, но плечистые и дюжие молодцы, которые по распоряжению Силантия за мной присматривали, на мои уговоры никак не отреагировали, а татям так и сказали: «Повезло вам, что за вас Илья заступился, да киевляне не узнали, а то так бы и легли здесь отдыхать навечно». Сами же они чувствовали, что мало надавали. Все никак не укладывалось в голове у родичей, как это можно вот так просто руку поднять на победителя. Это, как я потом четко осознал, было самым большим поруганием и оскорблением даже не меня, а того самого дорого, что есть у родичей. И мои уговоры здесь никого не интересовали. Нутро русское протестовало против такой несправедливости. Могли в сердцах и насмерть зашибить. Кулаки у молодцев тяжелые были.

Кудес же тогда меня только разве что не поздравил. Так и сказал после инцидента:

– Вот тебе, Илюша, и награда за труды. Руфию ты уже попрёк горла стоишь. Надо бы князя и его предупредить, подумать надо только, как это сделать.

Я не согласен тогда с Кудесом был. Высказал слегка сгоряча свое мнение, что, мол, жаловаться не привык, на что Кудес резонно ответил:

– А кто говорит о жалобе? Предупредим и скажем, что во второй раз так легко тати не отделаются. Тут меру знать надо: где промолчать, а где, – Кудес слегка грустно усмехнулся, – о себе напомнить. К Варгуну завтра пойдёшь. Есть повод для беседы.