Игорь Сотников - Номенклатор. Книга первая

И Цецина Порций из-за соображения безопасности и осторожности, не давая возможности как-то на него насесть этому прохожему, кто вполне может представлять собой легата преторианской гвардии, Квинта Цециллия, кто известен своей жестокостью и подозрительностью к людям, вызывающим вопросы своим вызывающим поведением, не признавая себя ни тем, кто он есть на самом деле – Цециной Порцием, ни тем кем он не является на самом деле, но на время может себя за него выдавать – Инкогнито, вопросом на вопрос отвечает этому слишком дерзко себя ведущему для простого гражданина прохожему. – А чем всем известен с этого некоторого времени Цецина Порций?

– А разве ты не знаешь? – с неподдельным изумлением, при этом со своей хитростью задаёт встречно вопрос этот шпион легата Квинта Цециллия.

– И даже представить себе не могу. – Уже со своей стороны с искренним недоумением отвечает Цецина Порций, кому вон как приходиться изловчаться и изворачиваться, чтобы быть на самого себя, человека с одной мыслью на лице – следованию своему гражданскому долгу, не похожего.

– Ну тогда ты идиот. – Прямо ввергает в пустошь своих мыслей Цецину Порция своим ответом этот жук навозный и как понимается Цециной Порцием, он никакой ни верный человек легату Квинту Цециллию, а он прокравшийся в цитадель республики, Рим, шпион из одного из греческих полисов, где как раз и ходят в обращении друг к друг вот такие местоимения.

Но пока ещё есть время и возможность не допустить мима Генезия до такого ославления Цецины Порция. И Аврелий Вера берётся за это дело – удержать мима Генезия в рамках допустимого.

– А это мы сейчас проверим, так же он хорош, как похож. – С жёсткостью в лице заявляет Аврелий Вера, не менее требовательный, чем Цецина Порций к гражданскому долгу гражданина гражданин – должно представлять себя, как гражданина. А в данном случае и самого себя. С чем Аврелий Вера, заверив Цецину Порция в том, что он его в обиду не даст, – сам понимаешь, тебе лично с этим вопросом на глазах столького народу будет сложно разобраться, – выдвигается в сторону мима Генезия, чтобы попридержать его в пределах своего ролевого самозванства и не дать ему слишком вжиться в роль Цецины Порция. Кто у него, и Аврелий Вера должен честно себе признаться, вышел очень похоже, и он даже себя поймал на мысли, что готов при неудачном стечении обстоятельств для Цецины Порция, если он проявит в одном деле упрямство и неуступчивость, его перепутать с мимом Генезием.

И вот когда Аврелий Вера, движимый такими благими намерениями, оказывается лицом к лицу с мимом Генезием, то он вдруг понимает, что он прямо в лицо миму Генезию, выдающему себя за Цецину Порция, всё, что надумал сказать, вслух сейчас сказать не может, – Цецина Порций, не забывай, что ты прежде всего мим Генезий! – и он начинает вот так дёргаться в словах, вызывая вначале недоумение в лицам римского народа. А когда он ничего их ожидаемого народом не сказал, а народ начал догадываться о том, что он есть подосланный врагами Цецины Порция провокатор, – это мы тебя, враг всякого достойного мужа и его дел, насквозь видим! – то Аврелий Вера уже сам должен благодарить богов за то, что он остался целым, хоть и чуть-чуть помятым Аврелием Верой. Где у него были большие шансы оказаться неизвестной подробностью, вначале втоптанной, а затем размазанной по земле возмущённым народом.

А между тем все эти наисложнейшие для разума мима Генезия ожидания не подтвердились. И вышедший ему навстречу человек придирчивой и кляузной наружности, совсем не похожий на Аврелия Вера, кто его знает, обратился к нему с совсем другим заявлением.

– Рассуди нас, Цецина Порций. – Пожалуй, вполне резонно, хоть и несколько поспешно, – Цецина Порций ещё не занял место судьи, – с таким обращением подходит к Цецине Порцию этот человек кляузного и недовольного вида, разумно посчитавшего можно подумать, что раз Цецина Порций претендует на должность судьи, то он должен всем тут продемонстрировать свои знания и умение разбираться во всех хитросплетениях юридического права и судейского дела.

Правда, это только поверхностный взгляд на такие целеустремления этого человека с видом человека вредного и склочного от природы, где ему желается с помощью юридического делопроизводства и может быть даже его казуса, убедиться в правомочии потуг Цецины Порция претендовать на столь важную для вершения суда должность. А так-то этот склочный человек решил воспользоваться благоприятным для себя моментом, – Цецина Порций, когда так зависим от его избирательного голоса, поддержит любые его исковые требования к ответчику, – и в свою пользу решить одно спорное дело.

А Цецина Порций сразу смекнул ловкость этого человека, но вида не подал, решив для начала выслушать, что он предложит рассудить.

– Я слушаю тебя… – Обратился Цецина Порций к этому непочтительному гражданину, кто не утрудился сперва представиться, а сразу полез к нему с вопросами. А Цецина Порций в отличие от него имеет воспитанность в себе и к людям, и он ему даёт таким образом шанс себя назвать и представиться.

И почему-то Публий совсем не удивлён, когда услышал, как себя назвал этот склочный гражданин. А вот почему он его сразу не узнал, то Публий над этим вопросом не задумывался. – Аппий Визалий. – Представляется сей достойный своего вида и характера муж, кого Публий уже раз встречал при похожих обстоятельствах, когда он с жалобами на своего соседа подходил к Цинциннату. И как догадливо понимается Публию, то этот Аппий будет и сейчас верен себе, начав озвучивать какую-нибудь претензию в сторону людей с ним сталкивающимся в жизни, или рядом с ними живущим. Что так и оказалось.

– Выслушай, Цецина Порций, меня со всем вниманием и без того предубеждения, которое себя позволяют люди своевольные и самонадеянные, и рассуди моё дело по правоте и справедливости, с коей судят нас боги. – Уж с явной претензии к Цецине Порцию начал своё к нему обращение Аппий Визалий, видно человек слишком колкий и самонадеянный в отстаивании своей правоты. Но Цецина Порций пока что придерживается невозмутимости своего взгляда на Аппия Визалия, не срываясь на него криком за такое его неуважение к суду в его лице, а он, хоть и скрепя зубами (он всё-таки человек и не чужд эмоций), считает за нужное выслушать суть представленного Аппием Визалием дела.

И он пускается в сбивчивое объяснение слабых и противоправных с его слов позиций ответчика, тогда как его позиция в этом деле самая правомерная и убедительная. И вот как суть всего этого дела выглядит с объективной, сжатой до фактажа позиции, которую Аппий Визалий во время своего разъяснения только своей позиции, пытался замылить и затереть субъективностью своего взгляда: