Сельма Норт - Царская дочь

Koningskind © text Selma Noort, Uitgeverij Leopold, 2020

All rights reserved. No part of this book may be reproduced, transmitted, broadcast or stored in an information retrieval system in any form or by any means, graphic, electronic, digital or mechanical, including photocopying, taping and recording, without prior written permission from Publisher.

© Лейченко И., перевод на русский язык, 2021

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательский дом «Самокат», 2022

В этом увлекательном романе библейская притча переплетается с рассказом о Зиссель, незаконнорожденной дочери простой девушки Лидии и царя Соломона. Немая от рождения, Зиссель слышит и понимает всё. И в ночь, когда на свет появляется ее младший брат, Зиссель невольно становится свидетельницей немыслимого заговора. Так она отправляется ко двору царя Соломона – мудрого, но жестокого и развратного правителя. Никто, в том числе и сам Соломон, не знает об истинном происхождении Зиссель. Но ее выдает цвет глаз.

Сельма Норт (род. 1960) – нидерландская писательница и автор детских книг. За свой вклад в литературу Сельма Норт получила множество престижных литературных наград, включая премию имени Теи Бекман за лучшую историческую детскую книгу 2016 года и две премии «Серебряный грифель».

Лидии было пятнадцать. Она стояла по пояс в воде, чтобы хищники не почуяли запаха ее крови. Когда после многочасовых мук неудержимая сила вытолкнула из нее ребенка, Лидия увидела, что это девочка с короткой левой рукой и скрюченной кистью, на которой недоставало двух пальцев.

Неподалеку в поле, задрав морды к небу, выли шакалы. У реки шелестели листвой на ночном ветерке тополя. Глухо ухали совы. А Лидия все смотрела на ручку младенца и думала, что ей с устали померещилось. Пошатываясь, она добралась до берега, выкарабкалась на сушу, протерла глаза и взглянула еще раз. И еще.

Ей не померещилось.

– Ох, малышка! Ну, тише, тише, – прошептала она, прикладывая мокрую девочку к груди. Лидия решила дать ей имя Зиссель – «сладкая», потому что та родилась в чистой пресной воде источников, которые, словно дар божий, чуть поодаль пробивались из-под земли.

Позже Лидия не раз спрашивала себя: быть может, она и виновата в том, что Зиссель не разговаривает? Сама же нашептывала ей тогда: «Тише, тише».

Ибо слышать Зиссель слышала, но говорить не могла.

Страной, что зовется ныне Израилем, правил некогда царь, о котором шла слава как о великом мудреце и человеке, обласканном своим богом. Имя ему было Соломон. Дворец его стоял в граде Сионе, и царь приказал построить там храм, столь огромный и роскошный, что предания о нем по сию пору передаются из уст в уста. Как у всех царей в те времена, было у Соломона множество жен, и жили они у него во дворце. И все же, объезжая свои владения, наведывался он и к простым женщинам и девушкам. Дальнейшая участь этих женщин – и рождавшихся у них детей – царя нисколько не занимала. Не ведал он и о том, что пятнадцатилетняя Лидия родила от него дочь с короткой левой рукой и искривленной кистью без указательного и среднего пальцев. Лишь изредка позволял великий царь докладывать себе о сыновьях, что после его странствий появлялись на свет среди сдавленных криков боли, слез и проклятий.

От сыновей была польза: вновь и вновь сеять семя от царского семени и тем приумножать достославную мудрость Соломона. Знать своих незаконнорожденных отпрысков он не желал. Ему довольно было, что те, в ком текла его кровь, жили, работали в поте лица, сражались, занимались любовью и обзаводились потомством повсюду, до самых границ его царства.

Ибо это делало его в каком-то смысле бессмертным.

Пусть Лидия и была еще совсем юной, она умела заставить себя уважать. Даже царь не забыл ее: когда он «почтил» ее высочайшим визитом, та, словно загнанная волчица, вцепилась зубами в его руку. Когда он вышел из дома Лидии к придворным, которые, позевывая, дожидались его в конце горбатого переулка под выцветшим запыленным балдахином, рана все еще кровоточила. Рыча от гнева, он отмахнулся от предложенного ему паланкина, вскочил на одного из своих скакунов и умчался с развевающимися на ветру волосами и прямой спиной, дабы все знали: ни одна женщина, кусачая или нет, не способна умалить его мужественности.

Никто не смыл с порога капли царской крови. Они впитались в пористый камень, запеклись на солнце, превратились в черные пятна, и никакая щетка, ничья, даже самая усердная, рука не смогли бы их оттереть.

Вся деревня видела, что царь побывал в доме родителей Лидии, вся деревня знала, что произошло с девушкой. Черные пятна на пороге заклеймили дом, и в конце концов Лидия решилась: закинула за спину узел с самым необходимым, прицепила к поясу кухонный нож да захватила крепкую палку – защищаться от диких зверей – и ушла.

Вскоре после этого ее мать умерла.

От стыда – злословили в деревне, но на самом деле от сыпного тифа: подхватила от сестры, когда та пришла ее утешить.

В ночь после похорон отец Лидии отправился на поиски своего старшего брата, когда-то ушедшего с кочевниками в пустыню, – надеялся обрести хоть какую-то семью, лишившись жены и дочери.

Спустя несколько недель из брошенного дома пропали кувшин, масляная лампа и ковер в цветистых узорах. За ними растащили и остальное. Через запятнанный порог поползли сорняки, пробрались скорпионы и сколопендры, и со временем от стен, где Лидию баюкали и лелеяли, остались одни руины.

Когда Лидия покинула дом, она уже восемь месяцев носила под сердцем ребенка. У нее были сильные руки, сильные ноги и сильный характер. С вечера до утра шла она за луной, а днем таилась от людей, что могли ее заневолить.

Голодного шакала, бросившегося на нее, когда она после пары ночей пути склонилась к воде попить, Лидия ударила по голове с такой силой, что он рухнул замертво – морда так и застыла в оскале. Девушка оттащила зверя от воды, содрала клок шкуры и зажарила на костре кусок мяса. Остатки расхватали стервятники.

Она ела смоквы, клубни фенхеля, съедобные травы, кузнечиков и сладкие плоды кактуса, и все шагала за луной. Много ночей миновало, когда на рассвете Лидия вышла к месту столь чудесному, столь зеленому и мирному, что она опустилась на колени, раскинула руки и рассмеялась. Прохладные брызги окропляли ее лицо и руки, вокруг из-под земли сочилась и била, пенясь, прозрачная вода. Сверкая на солнце, влага собиралась в журчащие водопады и порог за порогом спускалась по склону к подножью горы, где струилась извилистой речушкой меж двумя селениями.