Виктор Сенча - Григорий Распутин. Россия под гипнозом

Григорий Ефимович Распутин (Новый, Новых; 1869–1916) родился в селе Покровском Тюменского уезда Тобольской губернии. Так, в материалах переписи населения от 1 января 1887 года обнаружено следующее: «…Якова Васильева Распутина второй сын Ефим 44-х лет, дочь его Феодосия 12-ти лет, Ефима сын Григорий 17-ти лет…» [11]

Его отец, Ефим Яковлевич Распутин, несмотря на перешёптывания сельчан, что «шибко пил водку», слыл мужиком прижимистым. У «Ефимки» был огромный восьмикомнатный дом, восемь лошадей и двенадцать коров – для сибирской глубинки вполне справное хозяйство.

Из скудной «автобиографии» Распутина известно, что с 15 до 28 лет он страдал энурезом (ночным недержанием мочи) и бессонницей. «Вся жизнь моя была болезни, – вспоминал сам Распутин. – Медицина мне не помогала, со мной ночами бывало, как с маленьким: мочился в постели» [12].

Поговаривали, будто от хворей Гришутку избавил сам Симеон Праведный Верхотурский.

Однако, когда повзрослел, выяснилось, что ни для семьи, ни для крестьянского нелёгкого труда он оказался непригодным. Уехав в Тобольск, устроился там гостиничным половым; потом женился на служанке Прасковье, родившей ему шестерых детей. Однако трое первых младенцев умерли вскоре после рождения. Выжили только сын и две дочери. Но жить с семьёй показалось скучно. Другое дело – странствовать: по монастырям, святым местам, епархиям, городам и весям… Дважды ходил в Иерусалим.

«Никому не подчиняться, ни в каком постоянном труде не участвовать, ни перед кем и ни за что не отвечать, но в то же время судить обо всем, учить всех, вмешиваться во все дела, предсказывать все, что имеет быть, и всем давать свои поручения – вот жизненный идеал, который привлекает очень многих. И этот идеал в полной мере воплощен в Распутине» [13], – писал о нем епископ Дионисий (Алферов).

Из воспоминаний князя Ф. Юсупова:

«Сперва водит дружбу с полуграмотными дьячками и причетниками, потом завоевывает иереев и игуменов. Эти тоже видят в нем «посланника Божия». А дьяволу того и надо. В Царицыне он лишает девственности монахиню под предлогом изгнания бесов. В Казани замечен выбегающим из борделя с голой девкой впереди себя, которую хлещет ремнем. В Тобольске соблазняет мужнюю жену, благочестивую даму, супругу инженера, и доводит ее до того, что та во всеуслышанье кричит о своей страсти к нему и похваляется позором. Что ж с того? Хлысту все позволено!.. Слава «святого» растет не по дням, а по часам. Народ встает на колени, завидев его…

Распутин оказался хитер и дальновиден: не скрывал своего крестьянского происхождения. «Мужик в смазных сапогах топчет дворцовый паркет», – скажет он сам про себя. Но карьеру он делает не на лести, отнюдь. С государями говорит он жестко, почти грубо и тупо – «голосом земли русской». Морис Палеолог, в ту пору посол Франции в Петербурге, рассказывал, что, спросив одну даму, увлечена ль и она Распутиным, услышал в ответ: «Я? Вовсе нет! Физически он мне даже и мерзок! Руки грязные, ногти черные, борода нечёсана! Фу!.. А все ж он занятен! Он натура пылкая и художественная. Порой очень красноречив. У него есть воображение и чувство таинственного… Он то прост, то насмешлив, то страстен, то глуп, то весел, то поэтичен. Но притом всегда естествен. Более того: бесстыден и циничен поразительно»…» [14]

Итак, в дождливый Петербург будущий «старец» явился оборванным и босым, остановившись в убогой монастырской гостинице. На его счастье, странника заметил епископ Гермоген (Долганёв), приблизивший Григория. [15]

Обладая большой силой, данной ему природой, и владея некоторыми приёмами гипнотического внушения, Распутин быстро заставил заговорить о себе весь столичный бомонд как о «пророке», способном, благодаря «особому умению» избавлять от болезней и порчи. Слухи исходили, в основном, от женщин обеспеченных, весьма экзальтированных и склонных к истерикам.

Богатырём, конечно, «старец» не был, но гипнозом, надо думать, владел в совершенстве. Именно глаза выдавали в нём незаурядную личность.

«Одет Распутин был в длинную русскую рубаху, штаны заправлены в высокие сапоги, поверх рубахи – какой-то полукафтан, полузипун, – вспоминал о царском фаворите бывший флигель-адъютант императора Н.П. Саблин. – Производила неприятное впечатление неопрятная, неровно остриженная борода. Был он шатен, с большими светлыми, очень глубоко сидящими в орбитах глазами. [16]Глаза были чем-то не совсем обыкновенные. В них «что-то» было. …Когда в 1912 году царская семья была в Ялте, я попросил священника, бывшего на яхте, пойти и поговорить… с Распутиным. Он был, говорил. И вынес то же отрицательное впечатление. В частности, священник тоже обратил внимание на глаза Распутина, сказав: «У него в глазах что-то есть»…» [17]

Князь Ф. Юсупов:

«Конечно, Распутин обладал гипнотической силой. Министр Столыпин, открыто боровшийся с ним, рассказывал, как, призвав его однажды к себе, чуть было сам не попал под его гипноз: «Он вперил в меня свои бесцветные глаза и стал сыпать стихами из Библии, при этом странно размахивая руками. Я почувствовал отвращение к проходимцу и в то же время очень сильное его на себе психологическое воздействие. Однако я овладел собой, велел ему замолчать и сказал, что он целиком в моей власти»…» [18]

«Единственный раз, когда мне удалось столкнуться с Распутиным и обозреть его на близком расстоянии, – вспоминал князь А.Д. Голицын, – имел место в поезде, в коридоре вагона первого класса, в котором я возвращался из Крыма в Харьков. Я вышел из своего купе и увидел странную фигуру, одетую необычайно для публики вагона первого класса, стоящую лицом к окну и созерцающую ландшафты, мелькающие перед ним. Одет он был в чёрную длиннополую косоворотку поверх шёлковой русской рубашки со стоячим воротником, конечно, без галстука. На ногах у него были высокие лакированные сапоги бутылками, а волосы, зачёсанные назад и, по-видимому, смазанные елеем, ниспадали на затылок, как у лиц духовного звания. Когда он повернулся в мою сторону, меня поразили его глаза. Стальной, острый взгляд его пронизал всё моё существо. У меня тотчас мелькнула мысль в голове: это, наверное, Распутин. Моё предположение подтвердилось» [19].

Вот ещё одно воспоминание очевидца:

«Распутин сидел в столовой, между двумя девушками, это были его дочери… Глаза… я физически помню это ощущение… глаза впились в меня. Стол был в цветах, напротив сидела молоденькая беленькая Муня – Мария Головина, фрейлина императрицы. Все время звонили и приезжали. Приезжали женщины. Муня бегала открывать дверь с усердием служанки. Потом он сказал ей: «Пиши». И стал говорить. Все было – о кротости, о душе. Я пыталась запомнить и потом, придя домой, даже записала, но это было уже не то. А тогда у всех зажглись глаза… это был неизъяснимый поток любви… Я опьянела» [20].