Александр Минченков - Сокровища дьявола

– Я же не уголовник, чего в камеру и вещи забираете?

– Пока нет, но кто знает…

– Вы хоть жене сообщите, что здесь, а то уж с ума там сходят, потеряли.

– Сообщим, с этим не замедлим.

Камаев попросил старшину помочь занести в его кабинет оружие и вещи Спиридонова и убитого.

– Так опись же составить надо, – заметил Зубов.

– Ты скажи Ивашкину, пускай тебя подменит, а мы с тобой и составим.

Занесли ружья, патронташи, ножи и рюкзаки. Зубов вышел, а Камаев на стол высыпал рюкзак, принадлежавший Буряку. Первое, что заметил, о стол брякнула блестящая из нержавейки зажигалка с изящной гравировкой. «Ого, вещица занятная, редкая!» – воскликнул и открыл крышечку зажигалки, крутнул колёсико, и фитилёк дал огонь. «Буряку уже без надобности, а мне сгодится» – с этими словами зажигалка оказалась в его кармане.

Вернулся старшина, и принялись за опись имущества. Быстро описали типы и калибры ружей, виды ножей, посчитали количество патронов, средь вещей находились фляжки, одна с брусничным морсом, вторая с водкой.

– Харч, что в котомке Спиридонова, – хлеб, шматок сала и фляжку с морсом передай ему.

– А с этим что делать? – Зубов взял в руки фляжку с водкой и показал на бутерброды с колбасой.

– Хранить незачем, испортится, а водку… – Камаев задумался и предложил: – Перелей в графин, а тару к описи. Как Заморский уйдёт, горючее с бутербродами оприходуем, помянем покойничка, – усмехнулся Камаев.

Всё, что описали, Камаев сложил в своём металлическом шкафу, закрыл дверцу, вставил ключ и провернул его в замке, перечень изъятого имущества положил в свой стол и вместе со старшиной покинул кабинет, закрыл дверь и поспешил к Заморскому.

– Чего ты там задержался? – встретил следователя капитан.

– Так пришлось оставить Спиридонова, в камеру определил до выяснения обстоятельств. Много улик против него, так разбираться надо, плетёт тень на плетень, никак отпускать пока нельзя.

– Тоже мне мысли такие пришли, но как-то в голове не укладывается. Бригадир забойщиков не первый год, порядочный, ничем не запятнан, на хорошем счету прииска. Я тут, пока ты с ним разбирался, позвонил начальнику шахты и директору прииска, так оба удивлены и не могут поверить, что Спиридонов мог пойти на такое. Да, знают, грозился Буряка убить, открыто грозился, но сомневаются, вряд ли на такое способен.

– Вот именно, сомневаются и вряд ли, не утверждают же. А тут в состоянии озлобленности за изнасилование девицы, видать, нервы сдали, хотя та сама к Буряку пришла, сама и… Опросы имеются.

– В жизни бывает так: на бумаге одно, а на самом деле другое, тут нить тонкая. Так что тщательно подойди, разберись, прежде чем дело в суд передавать.

– Разберусь, – ответил Камаев и с позволения Заморского вышел из кабинета.

Камаев грезил острым желанием перевестись в городской отдел милиции, получить повышение по службе. Здесь он засиделся в лейтенантах несколько лет, поселковая жизнь осточертела. «Вот раскроешь какое громкое дело – вскроешь цепочку расхитителей социалистической собственности, или раскроешь хищников с золотом, или убийство на чистую воду выведешь, так и повод будет в Бодайбо перевести, может, и на область рекомендацию дадим, а так давай, Рашид Закирович, пока здесь службу неси», – слышал он наставления городского начальства.

И нёс службу Камаев, терпя однообразие: разборки с руганью и драками на бытовой почве, с пьяными дебоширами, кражами и хулиганами, по разным злоупотреблениям и правонарушениям, что происходили на вверенной территории в посёлках и на прииске. А тут на тебе – убийство! «Да я ж из кожи вылезу, но засажу Спиридонова, всё складно разложу, комар носа не подточит! Всё против него!..» – теперь рассуждал Камаев.

На следующий день, когда пришёл Камаев на работу, его с раннего утра ждала жена Спиридонова, сидела на лавке против дежурного в гнетущем состоянии и красными глазами от ночных слёз. Увидев вошедшего лейтенанта Камаева, кинулась к нему:

– Товарищ следователь, да как же так, за что Матвея арестовали? Ваш сержант как зашёл, так с порога огорошил: мой муж Буряка застрелил, так чуть на ногах устояла. Сказал, вы дело ведёте, все вопросы к вам, вот и пришла, а как же. Какой он убийца? Да ни в жизнь никого ещё не обидел, а на такое и вовсе не пойдёт!

– Успокойтесь, гражданка Спиридонова, да, пока в камере, будем разбираться, – бросил Камаев и проследовал мимо, Галина вслед лишь успела взмолиться:

– Уж, пожалуйста, товарищ следователь, разберитесь, не мог он!..

Так начался для Камаева сегодняшний день. Он не удивился, знал, естественно, жена примчится узнать и станет ходатайствовать об освобождении мужа, а посему ответил так: вроде успокоил и в то же время сразу отвязался от неё. Он ещё со вчерашнего вечера в уме прикинул и позвонил директору прииска, кого следует ему сегодня вызвать на беседу, взять показания, объяснив причину срочности расследования убийства человека, как этого требует начальство сверху. Себя же озадачил: показания нужны, чтобы мы помогли усилить его следственные мероприятия, построить вопросы так, ответы на которые обосновали бы вину задержанного или придали вес аргументам.

В список включил начальника шахты Тарасова, остальных членов бригады Спиридонова: Хапугина и Воротникова; старика Парамонова, дежурившего вчера на водокачке (Спиридонов обмолвился, что он его видел, когда шёл на Гатчинский и возвращался, и даже накоротке обменялись словами). Подумал и решил добавить в список и Нюру Соломину (её девичья фамилия), пострадавшую от Буряка. Её он пригласит отдельно, через Ивашкина.

На самом деле сверху никто не торопил, а поступило указание отодвинуть текущие менее важные разбирательства и основное усилие сосредоточить на выявление вопиющего преступления. Камаев от себя преподал директору прииска о срочности, сославшись на городское руководство.

К радости Камаева, и так уж получилось, к несчастью Спиридонова, утром в отделение поступила телефонограмма Заморскому, что он должен завтра выехать в Бодайбо и сразу вылететь в Иркутск на двухнедельные сборы начальствующего состава органов милиции. Временное исполнение обязанностей начальника отделения возложено на лейтенанта Камаева.

Вскоре появились те, кто был приглашён явиться в милицию пораньше. Первым пришёл Парамонов, с него и начал следователь.

– Та-ак, – протянул Камаев, – Парамонов Пётр Кузьмич, так и запишем, – спросил дату рождения и адрес проживания и внёс соответствующую запись. – Вы вчера находись на дежурстве по водокачке, видели ли вы Матвея Григорьевича Спиридонова? Если да, то когда и в котором часу?

– Как ж не видал, два раза видал. Ён, когда утром в сторону Аканака ишёл, так махнул рукой, тем и поздоровкались. На охоту ишёл с ружьишком, на Гатчинский ток направлялся, я ему ишо удачи пожаловал, так он отшуткнулся. Потом когда ён возвернулся, после обеденного часу, каво там, даже опосля заполуденья это ужо было, так мимо пробёг, так и разговору не получилось, встревоженным уж больно выглядел, спешу, сказал, и дале побёг, а куда побёг, это уж не знамо мне.