Роман Баранов - Сын моря, сын огня

Но вскоре ему выпала возможность увидеть следы настоящих воинов Огня. Однажды утром из тумана выплыла высокая стена. Она разрезала лес надвое, оставив хвойную рощу на севере и открыв мелкий подлесок на юге. Должно быть, когда-то огненные великаны выжгли здесь всё, чтобы вступить в бой с ванами, старыми богами леса. Они выстроили огромный крепостной вал и укрепили его башнями. Лес с северной стороны грозно нависал над стеной, но та недвижно безмолвствовала, словно прибрежная скала перед морем.

Кое-где лес всё же захватил стену, заселив ее мхом и кустарником. Похоже, в конце концов огненные великаны проиграли битву и отступили на юг, оставив границу в запустении. Так успел подумать Фалька, прежде чем заговорил Альдарик:

– Это лимес, стена длиной в сотню лиг. Когда-то весь край по ту сторону принадлежал большому народу – римлянам. Они покорили южные земли и ввели там свои порядки. Но на всё воля богов. Много зим назад здесь случилось большое сражение. Великий воин, рождённый на севере, но выросший среди римлян, бросил им вызов. Он победил не числом, но хитростью и освободил свой народ. Римляне отступили, бросив границу. Теперь это свободная земля.

Стена тянулась вдоль леса насколько хватало взгляда. Сильны были эти римляне, огненное племя. Но боги оказались сильнее. Фалька вознёс молитвы богу-всеотцу Вотану и Тонару, грозовому богу войны. Малым людям много не нужно, они таких стен не строят. Всё по велению богов делают, потому и живут долго.

Ладья шла дальше, мимо руин лимеса, а Фалька тихонько бормотал молитву и украдкой поглядывал назад. Пытался насмотреться на диковинную стену из мира богов, демонов и великих героев древности.

В одном из селений за стеной Альдарик выменял голову Фреки Полумесяца.

– Они ценят серебро, – он звонко потряс мешочком, – мы близко к большому городу.

Он оказался прав. Река вильнула и расширилась, и взору Фальки открылась величественная крепость. Такого огромного города Фалька ещё не видел. Здесь бы поместились все воины конунга Арногата вместе с роднёй и скотом, да ещё осталось бы место. Дома, в отличие от родных приморских земель Фальки, ютились близко друг к другу, и казалось, что им нет числа. В центре стоял огромный каменный дворец. Его величие Фалька мог сравнить лишь с Серебряным чертогом Вотана – сколь славен конунг, что правит из таких палат?

Со всех сторон город ограждала мощная стена, ещё выше лимеса, а с востока прикрывала река. В небольшой бухте теснились десятки ладей, лодок и плотов разных размеров. Завидев парус, люди забегали по пристани. Альдарик и Ингвар направили лошадей к воротам, и с башен в них нацелились лучники. Фалька покрепче перехватил щит.

Тревога оказалась напрасной. Ингвар предъявил перстень Мадальгрима, и дружину пустили внутрь, хотя и окружили со всех сторон. Фалька мельком оценил грозный вид местных воинов: крепкие кольчуги, длинные прямые копья и широкие щиты – рядом с ними щиток Фальки смотрелся лепесточком. Добротное войско у Мадальгрима.

Вскоре появился и сам конунг. Фалька ожидал увидеть могучего вождя, грозного повелителя непобедимой крепости, но вместо него к воротам вышел худой человек с короткой бородой поверх впалых щёк. Он шагал споро, за спиной развевался лёгкий зелёный плащ, надетый поверх зелёной же туники из мягкой ткани. На груди висела серебряная цепь, а голову венчал тонкий обруч с венком из золотых листьев. Рядом с его благолепием Ингвар, сын конунга Арногата, смотрелся рабом-землепашцем.

– Мир вам, храбрый морской народ, – голос Мадальгрима был громким и ясным. – Дует северный ветер и несёт нам добрые вести.

Он склонил голову, и Ингвар поклонился в ответ. Мадальгрим с улыбкой оглядел гостя.

– Когда я видел тебя в последний раз, Ингвар, сын Арногата, ты был совсем ребёнком. Отрадно видеть, как ты возмужал.

– Норны беспрерывно плетут нити наших судеб, – ответил Ингвар. – Жаль, я не помню тебя в те годы.

– Это было давно. Я ещё не был конунгом.

– Зато мастерски играл на дудке! – раздался зычный голос. Мадальгрима передёрнуло. Он оглядел толпу, всматриваясь в лица, и остановился на одном – обрамлённом светлой бородой и волосами-щупальцами. Лицо широко улыбалось.

– Что, не узнаёшь меня, кельт-волынщик? – Альдарик шагнул вперёд и упёр руки в бока. – Или ты теперь германец? Я всё думал, что за конунг Мадальгрим такой? Клянусь шлюшьей девой, тебя я ждал увидеть меньше всего! Конунг равнины, ха! Не зря мы прозвали тебя сатиром, коварный ты лис!

Конунг Мадальгрим, чьи брови с каждым словом демона ползли всё выше, вдруг расцвёл улыбкой.

– Ах ты, старая собака! – воскликнул он. – Вижу теперь, от кого так убийственно разит брагой.

Альдарик расхохотался и на глазах у всех стиснул конунга в объятиях так, что у того хрустнули кости.

– Говорил я, что наша встреча с Ингваром случилась по воле богов! – громыхал Альдарик. – Теперь убедился в этом сильнее.

– По воле богов, не иначе, – Мадальгрим ненадолго исчез в своих мыслях. Затем с улыбкой объявил: – Друзья, будьте гостями в моём чертоге.

Он повёл их к своему величественному дворцу, и Фалька затрепетал, желая поскорее увидеть чертог изнутри. Таинство ожидания разорвал Альдарик, чуть ли не вытянув Фальку вперёд.

– А знаешь, кто это? Сын Вигги Туробоя!

Мадальгрим остановился и посмотрел на Фальку с тревогой. Подумав о чём-то, он кивнул.

– Славно. Если ты столь же храбр, как твой отец, нам очень повезло. Грядущее потребует от нас мужества, и не меньше того потребует мудрости.

Он указал на восток, за реку. Там, в нескольких местах над лесом к небу тянулся чёрный дым.

Главный зал чертога оказался настолько обширным, что за столами разместились все люди Ингвара, дружина Альдарика и множество жителей крепости – вместе больше сотни человек. Фалька набил живот ячменной кашей и, отвалившись от стола, глазел по сторонам. Стены украшали причудливые рисунки – с них на Фальку взирали боги. Прежде он не видел столь искусного мастерства. Рисунки были сложены из сотен маленьких разноцветных камешков. Поражала точность – Фалька мог рассмотреть не только одежду и оружие, но даже выражения лиц.

Мысли о богах у мастера были чудаковатые. Грозовой бог Тонар, восседающий в центре, сжимал в руке пучок молний, а вот легендарного молота Сокрушителя при нём не было. Седыми бровями и взглядом, преисполненным мудрости, он скорее напоминал Вотана – разве что оба глаза были на месте. Двуликую Хель, повелительницу мёртвых, мастер наградил бородой, а рядом усадил чёрного пса, для страху прилепив ему сразу три головы.

Остальные боги худо-бедно походили на себя: хромой кузнец Воланд, пышногрудая красавица Фрейя, властитель моря Ньёрд, охотница Скади. Всех не разберёшь – половина рисунков растеряла камешки и покрылась копотью. Верно, когда-то в зале случился пожар.