Николай Черкашин - Бог не играет в кости

– Слушай, – снова повернулся он к Ахлюстину, – отдай мне этого старшину. Ему в армейском ансамбле петь, а не… – Константин Дмитриевич с трудом удержался, чтобы не произнести, – «на этих задрипанных подмостках». Но удержался.

– Не отдам, – сказал Ахлюстин. – Самим нужен. Он у меня во всем корпусе один такой голосистый. И на все руки мастер.

Концерт удался на славу. А потом, в продолжение праздника, объявили танцы, и духовой оркестр 13-го механизированного корпуса заиграл плавные «Амурские волны». Старшина Кукура, распорядитель «бала», объявил «белый танец». Женщин было немного. Но самая красивая из них – младший лейтенант Черничкина – смело подошла к Голубцову и пригласила его. Голубцов владел искусством танца еще со времен училища прапорщиков, и потому повел девушку уверенно да еще со староофицерским шиком.

– Вы хорошо ведете! – заметила партнерша.

– Профессия такая, – усмехнулся Голубцов, – водить полки в бой.

– В таком случае, я ваш полк! – улыбнулась Черничкина.

– Это самый прекрасный полк в моей жизни!

– Спасибо! Приезжайте к нам почаще.

– Постараюсь… Но, полагаю, слишком частые визиты не обрадуют ваше начальство.

Удивительная вещь – вальс. При всем честном народе заключаешь в объятия незнакомую женщину, и кружишься с ней, ощущая ее тело, испытывая радостное волнение, и все это в рамках светского приличия. Когда он вел ее вперед, колено натягивало полотнище ее юбки, невольно попадая в нежный охват ее бедер.

Голубцов с сожалением выпустил девушку, когда прозвучал последний аккорд вальса.

– Спасибо! – с грустью выдохнула Черничкина. Танцы продолжались. Но Ахлюстин увел гостей на «братский ужин». Голубцов увидел напоследок, как начальник голубиной станции танцует со старшиной Кукурой.

Концерт закончился «Маршем танкистов», который подхватили и за накрытым столом:

Все дружно отбивали ритм ладонями и под столом – каблуками сапог.

На ужин была дичь – жареное седло косули с барбарисом и травами. Косулю еще вчера добыл в Беловежской Пуще полковник Никифоров. И опять пошли охотничьи разговоры о волках, медведях, тетеревах, бекасах и вальдшнепах…

– А голубей ты часом в детстве не гонял? – как бы ненароком спросил Голубцов у Ахлюстина.

– Еще как гонял! У меня такие турманы были, все Касли завидовали.

– Какие-такие Касли?

– Да город такой на Урале есть. Там литье знаменитое – каслинское.

– Как же… Слышал, слышал. У меня в Петровске тоже голубятня была.

– А у меня и сейчас есть. Положено по штату. Для скрытной связи со штабом армии и даже дивизиями.

– Интересно. Сколько служу, никогда не видел.

– Так пойдем, покажу. Тут рядом.

Они вышли покурить, а потом двинулись по аллее в глубину парка, где стояло нечто вроде двухэтажной резной беседки.

– Вот наша станция. А вот ее начальник!

Навстречу генералам вышла Черничкина, уже успевшая переодеться в служебное платье. В ее черных петлицах темными рубинами горели по «кубарю». Она приложила ладонь к пилотке, представилась, как положено:

– Товарищ командующий, начальник станции голубиной связи младший лейтенант Черничкина!

– Есть, – кивнул ей Голубцов, как будто они и не кружились час назад в танце. – А покажите-ка нам свое хозяйство.

– С удовольствием! Станция второго разряда, подвижная. В наличии сто двадцать голубей. Распределены на восемь направлений. Средняя дальность доставки депеш сто пятьдесят-двести километров. Средняя скорость доставки шестьдесят километров в час.

– До Москвы не достанут? – пошутил Голубцов.

– Достанут. Как раз до Москвы и достанут, вон те, сизари, что в боковой клетке сидят. Я их из нашей спецшколы в Сокольниках привезла.

– Так вы москвичка?

– Никак нет. Я из Кишинева. С детства птицами увлекалась. Потом на биофаке училась. Орнитолог. Поступила в Центральную военную школу собаководства и почтово-голубиной связи. В прошлом году выпустили младшим лейтенантом.

– А зовут-то вас как, товарищ младший лейтенант?

– Ой, имя у меня тоже птичье – Галина.

– Что же в нем птичьего?

– Скажу – смеяться будете. Галина с итальянского – «курица».

– Ну, уж на курицу вы никак не похожи. Я бы сказал «голубка», «голубушка».

– Зато по-гречески я «тишина», «морская гладь».

– Ну, это совсем другое дело. Хотя на тишину вы тоже не похожи.

Черничкина вытянула руку, и на нее тотчас же слетел голубь.

– А это мой любимец. Мормоша. Самый быстролетный. Мормошенька, красавчик!..

Голубь довольно заурчал.

– Все понимает! А знаете что, товарищ генерал. Возьмите его с собой, напишите что-нибудь и отправьте с ним. Для проверки связи. Сами убедитесь.

– Что же я напишу?

– Да что-нибудь служебное. А я нашему командиру передам.

– А если неслужебное? – пошутил Голубцов.

– Тогда буду сама хранить, – улыбнулась Галина. – Вот вам поддепешник. Сюда и положите.

Галина поместила почтаря в небольшую ивовую корзинку.

– Я вам его к машине принесу.

– Добро! – согласился Голубцов.

Право, поездка в 25-ю дивизию ему очень понравилась. На обратном пути корзинку с голубем держал на коленях Дубровский. Ему тоже очень понравилась эта поездка – и маневры тяжелого танка, и концерт, и седло косули… Он воодушевленно напевал:

В кабинете Голубцова радостно встретил Бутон, он жадно внюхивался в его ладони, хранившие аромат жареного седла косули… Командарм оторвал от бумажной ленточки с аппарата Бодо небольшой клочок, и долго думал, что написать Галине в депеше. Наконец, начертал красным карандашом, которым писал резолюции: «Спасибо за приглашение. Желаю счастья!» Положил в алюминиевую трубочку поддепешника и выпустил голубя в окно. Сизарь взмыл и тут же исчез.

– Интересное кино! – покачал головой Голубцов. – Лети с приветом, вернись с ответом.

Впрочем, об ответе и речи быть не могло – «почтари» летают только в одну сторону. Он постоял еще немного у распахнутого окна: из старинного парка наплывали теплые волны жасмина, смешанного с ароматом цветущих лип. Лето набирало силу… Вздохнул и засел за вечерние бумаги.

Бумаг, как всегда накопилось немерено. Чего тут только не было. И запросы из Минска, и счет-фактуры от начальника финслужбы, и служебные записки от комендантов укрепрайонов… И самое препротивное – извещение, что во второй декаде июня запланирована смотровая фронтовая полевая поездка от Генштаба. Принимать москвичей-генштабистов – это особая головная боль… Суета сует, а толку от таких визитов – мизер. Как не было плана боевых действий в приграничных сражениях, так и нет…