Владимир Малёванный - Кумачовая лихорадка

Теперь старший урядник точно знал – у него всё получиться, нужно было, как можно скорее спуститься вниз, оттоманы могли появиться в любой момент. Осмотрев скалу ниже себя, Василий заметил отслоение каменного пласта, который отошёл от утёса локтя на два. Вот туда ему и нужно попасть, а дальше будет видно. На дне ущелья развернулась следующая картина: в прибрежном кустарнике собралась стая шакалов, их было прекрасно видно сверху. Они явно дожидались сумерек, выйти среди солнечного дня на открытую местность, где были разбросаны трупы, было не в их повадках. Рука самопроизвольно взялась за рукоять кинжала, и тут он поймал себя на мысли, – А ведь всё не так уж и плохо, – хоть какое-то оружие есть у него.

Огромных усилий стоило ему снять бешмет с ветки и высвободить его из-под собственного тела. Ремнем с висящим в ножнах кинжалом, он туго утянул торс чуть пониже груди. Дышать стало труднее, но боль значительно притупилась. При этом он сильно устал. Весь его лоб был в ссадинах и покрылся крупными каплями пота. Василий порезал клинком бешмет на широкие ленты и сплел их в косичку. У него получилась довольно – таки прочная верёвка длинной около семи локтей. Вытащив ремень из брюк, он стянул им куст самшита на удавку поближе к корню. Другим концом связал с верёвкой и бросил её вниз. Примерно, чуть больше человеческого роста не хватало до заветной ступени. Осенив себя крестным знамением, он приступил к спуску, коленки дрожали от страха высоты от и усталости. И всё же, урядник сделал это, оказавшись за уступом, висящим над пропастью, скрипя от боли зубами, начал медленный спуск. И вот, в руках у него оказался край верёвки, не хватило до цели каких-то полтора локтя – нужно было прыгать. Но если он потеряет равновесие при приземлении на тонкую полоску камня, то полетит дальше вниз и разобьётся. Со словами «Господи помоги» Василий отпустил конец верёвки. Какое-то мгновение и он точно приземлился на бровку, слегка потеряв равновесие, измождённый мужчина успел ухватиться за неровность на отвесной скале, и слёзы радости покатились у него по щекам.

Отслоившийся пласт, на котором оказался он, уходил далеко вниз, и его боковая грань под углом доходила почти до самого подножия утёса. Немного отдышавшись, Василий приступил к спуску. Он втискивал упругие подошвы своих сапог в трещину между пластом и скалой и шаг за шагом приближался к земле. Когда закончилась щель, до подножья оставалось ещё, примерно, локтей восемь. Нужно было прыгать, но так, чтобы ноги остались целы, иначе, смерть – либо от шакалов, либо турки обнаружат.

Подтянувшись на руках, он, высвободив сапог из трещины и оттолкнувшись от утёса, полетел вниз…

***

Есаул вовремя овладел ситуацией и остановил коня на самом краю обрыва. Развернул его и натянул поводья, конь встал на дыбы, другой рукой он скинул с плеча винтовку и сделал выстрел вверх. Благодаря его действиям, казаки, также, придержав своих коней, сумели вовремя остановиться. Большая часть отряда была спасена. На другой стороне пропасти горели костры. – Вот шельма, провели на мякине, – выругался командир.

Не успев опомниться от происходящего, казаки увидели позади себя вражескую конницу, на полном скаку летящую на них. Их была тьма, по сравнению с ними. Степан Семёнович был сильной воли человек и не растерялся. Все подчинённые смотрели на него, ожидая команды. Отряд был натренирован на ученьях и в боях. Несколько условных движений руки командира с шашкой, и остаток эскадрона быстро построился клином, выставив пики вперёд. – Святой великомученик, Георгий, моли Бога о нас! – прокричал есаул, и кубанцы поскакали на врага. Бой был не долгий, враг никак не ожидал такого мужества от казаков. С минимальными потерями им удалось прорваться сквозь ряды османцев, добравшись до леса, казаки скрылись в нём…

***

Потоки холодного воздуха тянуло по дну ущелья, по серому осеннему небу плыли грузные свинцовые тучи. Василий шёл, прихрамывая. Рубаха его насквозь была пропитана потом. От усталости, а так же, от холода и голода он, буквально, валился с ног. Отдыхать было нельзя. Нужно было как можно скорее найти выход из ущелья, добраться до леса и там уже можно будет отлежаться. А здесь он, словно мышь в банке, одним словом, живая мишень.

Внезапно на левом краю пропасти появились оттоманы. Впереди в пяти шагах от него лежал большой валун, урядник бросился из последних сил к нему. Едва он успел упасть в укрытие, как раздались выстрелы. Пули ударялись о камень и рикошетом летели прочь, осколки посыпались ему на голову. Скалы настолько были отвесные, что врагу спуститься вниз не представлялось возможным. Всадники спешились, расположились у края кручи и решили взять казака измором. Солнце садилось за гору, сумерки плавно переходили в ночь.

Василий использовал старую военную хитрость, надел на кинжал папаху и высунул её из-за камня. Не успел он это сделать, как сразу прогремел выстрел, и шапка отлетела в сторону. Паника начинала овладевать им, губы самопроизвольно стали шептать 50 псалом «Помилуй мя, Боже, по велицей милости Твоей ».

Стемнело, тучи скрыли небесные светила. В ущелье ничего не было видно. Турки стали бросать вниз зажжённые факелы. Когда один догорал, бросали следующий, а время шло…

– Не может быть, что вот так здесь всё и закончится, я ещё должен увидеть свою семью, – судорожно размышлял, стучащий зубами от холода казак. Его ум обладал живой смекалкой, которая не раз выручала его в критических ситуациях. И тут он приметил, что когда один факел догорал, а другой ещё летел, появлялась небольшая тёмная зона, но ненадолго – секунд на пять. За это время более пяти – шести шагов он не успеет сделать, а по близости других укрытий нет. И тут Василий словно прозрел – река, до неё-то и будет шагов пять-шесть. Течение сильное, и нужно только прыгнуть в неё, а мощный поток сам понесёт подальше отсюда, а там – будь, что будет. Шум воды, разбивавшейся о камни, заглушит его шаги по гравию. Осталось точнее всё просчитать и выждать время, чтобы у охотников на него притупилась бдительность…

Улучив момент, он всё же сделал это: с разбегу бросился в реку и, когда голова его ещё уходила под воду, с кручи полетел очередной факел. Но мощный поток уже делал свою работу: течение стремительно подхватило и понесло измученное тело православного воина подальше от смертельной опасности. Состояние было полуобморочное, мышцы от холода сжимала судорога. Вода бурлила водоворотами, местами набегала на огромные валуны и вздымалась бурунами. Прыгнуть в эту бушующую ледяную стихию даже летом в светлое время суток вряд ли бы кто отважился.

Благо, хоть дыхание мог надолго задерживать – раньше часто в плавнях приходилось нырять за раками. Появившись на поверхности, дабы вдохнуть, он увидел, что его шагов на двадцать отнесло от горящего факела. Набрав полную грудь воздуха, урядник вновь погрузился под воду.