Вячеслав Лялин - Как Григорий Бельский стал Малютой Скуратовым

Малюте на мгновение стало жалко можайца, но он быстро отогнал от себя эти преступные для царского слуги эмоции и, схватив пленника за шиворот, потащил его к дозору.

На следующий день полуживого Иванку Прошина, закоченевшего на холоде, доставили в Александровскую слободу. Царская расправа была быстрой и жестокой. При скоплении опричников в назидание, с него содрали кожу. Так Ивашка Прошин сын погубил себя и свою семью.

Малюта же за верную службу был отмечен царём.

– Эй, Григорий Лукьянов сын Скуратов, – окликнул Малюту царский оружничий Алёшка Басманов, самый близкий к царю в опричнине человек.

– Слушаю господин оружничий.

– Вот тебе за верную службу царский гостинец, – Басманов бросил к ногам Малюты червлёные сафьяновые сапоги.

Дорогой царский подарок был как нельзя кстати. Да за такие сапожки можно на Москве запросто выторговать целых пятнадцать алтын.

Незаметно, за царёвой службой в Александровской слободе, пролетел целый месяц. Малюта обвыкся и уже считал себя заправским опричником. Он дважды представал пред грозные царские очи и имел с государем беседу. Иоанну Васильевичу новый опричник приглянулся. Было в нём что такое, что нравилось монарху. Преданный собачий взгляд и решимость не щадя живота своего выполнить любой царский приказ. Особая ненависть к боярам и воеводам. Такие, рассуждал царь, ни перед чем не остановятся. Прикажи им хоть отца родного разрубить, исполнят, не моргнув глазом. Поэтому царь не обделял своих верных слуг своей милостью.

Одним ранним утром десятник Ромаха Киреев принёс Малюте подорожную.

– Собирайся, на поживей.

– Едем куда?

– На Москву.

– Вмиг соберусь, – обрадовался Малюта. – Бояр едем щипать?

– Государь жалует нас дворами на Арбате, – с гордостью объявил Киреев.

– Вот это царская милость, так милость, – не верил своей удачи Малюта, иметь свой собственный двор на Москве было пределом счастья.

Целая полусотня опричников выехал в Москву, чтобы занять дворы на Арбате. Царь Иоанн Васильевич решил расселить своих верных слуг на Москве образовав целый опричный квартал.

Осмотрев двор, Малюта спешно перевёз из деревни семью. Жену, трёх дочек и сына Максима.

На широкую масленицу в гости к Малюте Скуратову пожаловал десятник Ромаха Киреев. Он навещал дворян своего десятка, внимательно осматривал их дворы. Подробно расспрашивал новосёлов о хозяйстве. Выслушивал просьбы и наветы на соседей.

– Что Малюта Лукьянов сын, вижу, доволен хозяйством.

– Да грех жаловаться Роман Иванович.

– Двор у тебя добротный. Во всём ряду такого ладного не сыщешь. И семья у тебя хорошая, дружная. И угощенье пригожее, – нахваливал старания своего подчинённого десятник. – Только помни, кому всем обязан. Царю-батюшке и меня грешного не забывай.

– Да как можно Роман Иванович, по гроб жизни буду вам обязан. Всей семьёй за вас Бога молить стану.

– Всё у тебя ладно, только вот смотрю в избе бедновато.

– Да не с чего разжиться, – тяжело вздохнул Малюта. – Пока двор выстроил, семью перевёз. Где уж добром обзавестись.

– Так помогу, – предложил десятник.

– Да как? – растерялся Малюта.

– Эх ты садовая голова, – усмехнулся Киреев.

– Научи Роман Иванович, век не забуду, – взмолился Малюта.

– Есть у тебя на примете какой богатый дворянин? Особливо какого не жалко. Может, повздорил с кем? Претерпел какие нападки? Главное, чтобы у него в закромах хлебушек был, а не одни мыши.

– Как же есть такой, Илья Жохов. В полках в Полоцком походе головой был. Уж больно лютовал. Нашему брату спуску никакого не давал. Так всех зажал, что продыху не было. А в Полоцке всё к рукам прибирал. Никому поживиться не давал. Какой прибыток есть, так с того половину ему, окаянному, отдай. Иначе замордует. На полковые деньги и двор на Москве себе выстроил. Тут не далече в Сивцев Вражеке.

– Вот и славно. С него и начнём. Он свой карман набивал, а царскую службу не служил. О себе лишь пёкся. Вот мы его, изменника, и подведём под царскую руку.

– А выгорит?

– Ещё как.

– Помоги Роман Иванович, научи, век не забуду. И барыш пополам.

– Зараз сладим это дельце.

По совету опричного десятника Малюта Скуратов, через дьяка Тимофея Курицына подал на имя царя челобитную на притеснения со стороны московского дворянина Ильи Жохова.

– А какая вина на нём? – отложив перо, спросил дьяк Курицын. – Что в грамоте писать?

– Пиши, – выпучив губы, Малюта встал вспоминать наставления десятника. – Тот Илейка Михайлов сын Жохов, что из старомосковского боярского рода Нестора Рябца, однодворец бояр Квашниных да Самариных, что творили беззаконие на русской земле, подвергая царскую жизнь опасностям и желая извести царя и великого князя всея Руси Иоанна Васильевича. Так тот Илейка тот во время ливонского похода был головой в большом полку вора и изменника князя Андрейки Курбского, замышлял там против государя, царя и великого князя Иоанна Васильевича.

– Ты вины его все доподлинно перечисли, – посоветовал Тимофей Курицын.

– Пиши, что Илейка тот с вором и изменником князем Андрейкой Курбским был заодно. Всячески хулил государя, царя и великого князя Иоанна Васильевича. Говорил, что пора на Москве нового государя посадить, который будет бояр чтить и дарует им большую волю. Призывал в войсках кликнуть на царство Старицкого князя. А то и пригласить польского короля и папежских попов. Веру хотел на Руси переменить.

Малюта продолжал высказывать обвинения против головы Жохова, а дьяк тщательно всё записывал, стараясь писать грамотно и красиво, зная, что сея бумага непременно будет зачитана государю.

В конце челобитной, когда все наветы против государя и православной веры были оглашены, Малюта добавил свои обиды.

– А тот Илейка Жохов чинил мне, рабу твоему Гришке Скуратову сыну всяческие обиды. Да задолжал немалые средства, что силой выманил для собственной нужды у меня, твоего верного слуги.

Закончив челобитную, дьяк попросил Малюту приложить к челобитной свою руку. Дело сделано, на попятную идти уже невозможно. Но всё равно боязно. А вдруг повернётся всё не так. И тогда не сносить головы. Царь только бровью поведёт и нет уж человека. Близкие к царю опричники, его верные псы, налетят, как голодные коршуны, и разорвут в клочья. Тогда конец. Поэтому Малюта, немного опасаясь за свою жизнь, медлил. Но помолившись, он взял бумагу и скрепил челобитную своей подписью.

Правосудие в Александровской слободе было быстрым. Когда царю донесли об изменах его московского дворянина Ильи Жохова, государь велел незамедлительно призвать его к ответу. А его имущество передать пострадавшем, то есть Малюте Скуратову. При этом проверять правдивость обвинений никто не собирался. Малюта был опричником, ближним царским слугой и ему была большая вера.