Святослав Воеводин - Сын бога войны

Униженный и поникший, Октамис повернулся, чтобы уйти, но был сбит с ног подскакавшим на взмыленном коне Мадагаем.

– Победа! – торжествующе выкрикнул Мадагай. – Мы разбили их! Те, что уцелели, уже не вернутся. Они удрали, даже не озираясь.

Октамис поднялся и, прихрамывая, приблизился к обидчику.

– Странно, что ты это заметил, – произнес он громко и отчетливо. – Потому что ты или слеп, или глаза твои расположены на седалище. Ты не видишь, куда скачешь?

– Это еще что за ничтожество? – презрительно спросил Мадагай, хотя, разумеется, узнал юношу, стоящего перед ним.

– Я не так уж мал, – возразил Октамис. – Во всяком случае побольше тебя буду.

Он не владел собой. Оскорбления, нанесенные ему, были слишком болезненными, чтобы стерпеть их. Но и Мадагай почувствовал себя оскорбленным, тем более что колкости сыпались на него в присутствии многочисленных зрителей, которые собрались возле горящего дома, чтобы полюбоваться пожаром и заодно покрутиться на виду у двух вождей – авось что-нибудь перепадет.

Вытащив плеть из сапога, Мадагай хлестнул Октамиса по лицу. Получилось неожиданно, точно и сильно. Октамис, дернувшись, собрался было ощупать набухавший рубец, но остановился и посмотрел на Амизака:

– Вождь, по закону чужак, поднявший руку на твоего человека, должен лишиться либо руки, либо головы – на выбор.

– Мадагай не чужак, он мой брат, – быстро произнес Амизак.

– Он не принадлежит к нашему племени, – настаивал Октамис. – Если ты не признаешь этого, то я вправе вызвать его на поединок. – Он показал пальцем на того, кого имел в виду. – И убить.

– Нет, – возразил вождь. – Я не отменял запрет на смертоубийство между своими.

– Тогда мы будем бороться. И тот, кто проиграет, должен будет признать свою неправоту. Это справедливо, вождь?

– Справедливо, – неохотно согласился Амизак.

– Слышал? – спросил Октамис у Мадагая. – Завтра я поставлю тебя на колени и заставлю принести извинения.

– Что он себе позволяет? – нахмурился Мадагай. – Уйми его, брат, или я велю схватить его и надеть ему ярмо на шею.

Собравшиеся отозвались на это недовольным рокотом. У сколотов было не так уж много законов, но все они неукоснительно соблюдались. Октамис был прав. Хотя многие его недолюбливали, Мадагая здесь никто не считал своим, как и его людей. Они были временными союзниками, вот и все. Мысль о том, что с ними придется делиться добычей и пленниками, не нравилась соплеменникам Амизака, и все они были готовы поддержать Октамиса.

Амизак на то и был вождем, чтобы уловить настроение толпы и подладиться под общее мнение.

– Брат, – сказал он, – этот юноша в своем праве.

– Но я не стану бороться с простолюдином! – воскликнул Мадагай.

– Зато я буду, – угрожающе предупредил Октамис.

Амизак подъехал к брату вплотную и тихо проговорил:

– Прими вызов. Но бороться будете завтра. Договорились?

Он выразительно шевельнул бровью.

Мадагай внимательно посмотрел на него, потом перевел взгляд на Октамиса.

– Хорошо, – кивнул он. – Я принимаю вызов. Но только из уважения к своему брату. Поединок состоится завтра.

– Почему не сегодня? – недовольно осведомился Октамис.

– Потому что я так решил, – отрезал Мадагай. – У меня много дел. Я не чета тебе, грязный оборванец.

Октамис после поджога дома и в самом деле выглядел не лучшим образом. В собравшейся толпе засмеялись. Это был нервный и возбужденный смех. Все предвкушали завтрашнее зрелище. Бой закончился без значительных потерь. Настало время пользоваться плодами победы. Поняв, что больше ничего интересного сейчас не произойдет, воины, толкаясь и спеша опередить друг друга, бросились искать добычу.

Октамис остался один перед братьями-вождями.

– Ты можешь отказаться, – сказал ему Амизак, подбоченившись на своем вороном коне. – Извинись перед моим братом. Ты будешь прощен, и недоразумение останется в прошлом. Так будет лучше для тебя, поверь.

– Нет.

– Предлагаю еще раз. Подумай как следует.

– Я уже подумал, – твердо произнес Октамис. – И, как вы оба слышали, мой ответ был «нет». Таким он и остается.

– Будь по-твоему, – сказал Амизак с угрозой в голосе. – Не жалуйся потом, что тебя не предупреждали.

Братья повернули коней и поехали мимо дымящихся развалин. Октамис испытал запоздалое желание пойти на попятную, но решил, что этим уронит свою честь. Ночью, когда он спал, на него навалились неизвестные, набросили на него шкуру и стали бить чем придется. Физиономии их были замотаны тряпками, кулаки обтянуты боевыми рукавицами с металлическими накладками. Они колотили Октамиса по туловищу, не трогая лица, чтобы не оставлять следов. Но главное было проделано под конец избиения, когда ему заломили руки за спину и правую вывернули так, что отчетливо прозвучал щелчок разошедшихся суставов. Напоследок Октамиса огрели чем-то тяжелым по затылку, и он провалился в черный колодец беспамятства.

Ни один человек не пришел ему на помощь – в ту ночь пьяных потасовок хватало по всему селению, так что никто не обратил внимания на свалку, а сам Октамис счел ниже своего достоинства звать на помощь. Он едва поднялся с кошмы, на которой пролежал без сознания до самого утра. Рука распухла и посинела, в груди при каждом вдохе разливалась горячая боль. Он как мог привел себя в порядок и побрел искать Амизака, но наткнулся на Мадагая, который разминался возле колодца, очень бодрый, самоуверенный и полный сил.

– Эй, оборванец! – крикнул он под смех своих приближенных. – Иди сюда, сразимся. Или вчера твоим языком управлял хмель? Уже придумал повод, чтобы отказаться?

Октамис и до этого был почти уверен, что ночных головорезов подослал Мадагай, а теперь окончательно убедился в этом. Вспомнились ему и многозначительные взгляды, которыми обменялись братья. Амизак тоже, несомненно, был причастен к грязной истории. Но как теперь отступить, когда все смотрят насмешливо и выжидательно? Октамис даже не попытался перенести поединок на потом, когда заживет вывихнутая рука. Он лишь протянул ее знакомому воину с просьбой вправить.

– Считай, я тебя уже пожалел и даже прослезился! – крикнул Мадагай. – Расскажи нам, что с тобой приключилось? Наверное, ты спал мирным сном, а какие-то негодяи на тебя напали? Давай, не стесняйся. Мы все готовы выслушать и погладить тебя по головке.

Издевательское предложение его было встречено громогласным хохотом. На площадке у колодца собралось уже сотни две зрителей, и остальные спешили со всех сторон, привлеченные шумом и видом толпы.

Октамис сказал, что будет бороться, и стиснул зубы. Дальнейшее он всегда вспоминал со стыдом, отвращением и ненавистью. Когда они сошлись, Мадагай первым делом схватил его за поврежденное запястье, отчего у Октамиса потемнело в глазах. Поединок был короток. Под свист и улюлюканье собравшихся Октамис был трижды брошен на твердую, утоптанную землю и всякий раз вставал все с бо`льшим трудом. Продемонстрировав свою удаль, Мадагай подсек ему ноги и уложил на спину, припечатав лопатками к земле.