Александр Волков - След за кормой (2-е издание)

— На женщин и детей досмотрщики обращают мало внимания. Я скажу, что госпожа Эвротея — жена ольвийского купца и возвращается из Аттики, куда ездила навестить родных.

В тот же день экипаж «Артемиды» пополнился пятью новыми матросами.

Сбросив хитон, как обычно делали матросы, чтобы полы одежды не запутались в снастях, Периандр первым взобрался на длинную рею, удивив своей ловкостью даже бывалых моряков.

С этого дня на «Артемиде» было введено круглосуточное дежурство на мачте.

Только небо вверху да море кругом, море да небо — так проходили последующие дни плавания «Артемиды». Демарат приветствовал всякий ветер: попутный, боковой, встречный. При всяком ветре «Артемида» более или менее быстро шла вперёд.

Но самым плохим, что могло выпасть на долю нашим мореплавателям, было безветрие. Это было опасно: безветрие задерживало корабль в пути, оно делало «Артемиду» беззащитной перед лицом сильного врага. Ведь если бы триера Гиппия напала на судно Демарата во время штиля, гибель Тиманфа и других беглецов при таких обстоятельствах была бы неизбежной.

При штиле матросы и пассажиры садились за вёсла и, пускай черепашьим шагом, всё же двигались вперёд. Днём они держали курс по солнцу, ночью — по звёздам.

Через несколько дней слева по борту остался остров Фера, один из самых южных на пути к Критскому морю.

«Артемида» повернула на северо-запад, в широкий пролив, разделяющий острова, примыкающие к Европе, и другие, теснящиеся у берега Малой Азии. Вот здесь, в случае безветрия, триеры Гиппия могли захватить «Артемиду».

К счастью, афиняне, очевидно, потеряли её следы. Да и Эол был благосклонен к беглецам.

Опасный пролив прошли менее чем за двое суток. Оставив справа острова Левандос и Икарию, Демарат проложил курс «Артемиды» по самой середине обширного Эгейского моря.

Теперь единственная серьёзная опасность могла ждать «Артемиду» при входе в Геллеспонт, но это в том случае, если там уже известно о бегстве Тиманфа и о погоне, от которой избавилось судно Демарата близ Эгины и Калаврии. Демарат уверял, что ни одно парусное и, тем более гребное судно не сможет попасть в Геллеспонт раньше «Артемиды», хотя она и сделала большой крюк.

Несмотря на увещания Демарата, сердца беглецов забились тревожно, когда от афинской триеры, стоявшей у входа в Геллеспонт, отделилась лодка с досмотрщиками и вооружёнными воинами.

Но всё обошлось благополучно. Досмотрщики старательно обшарили трюм в поисках запрещённых товаров, но там всё оказалось в порядке. Басне Демарата о покупке новых рабов поверили легко, начальник стражи мельком взглянул на Тиманфа и его друзей, возившихся у снастей, и у него не явилось никаких подозрений. Эвротея и Филипп также не заинтересовали досмотрщиков. Получив положенную пошлину, к которой Демарат прибавил три лишних золотых монеты, досмотрщики удалились.

Когда остались позади башни Сигея, Эвротея со вздохом облегчения сказала:

— Хвала бессмертным богам за наше спасение, но жалко, что нельзя побывать на развалинах священного Илиона…

В самом деле, остатки легендарного Илиона, или Трои, находились в недальнем расстоянии от Сигея, всего за каких-нибудь пятьдесят — шестьдесят стадиев. Это там, под стенами Трои, велась десятилетняя осада и происходили битвы царей и героев, описанные в поэме «Илиада». Оттуда пустился в многолетние странствования герой второй Гомеровой поэмы Одиссей. Долгие часы плавания она пересказывала их Филиппу, и вокруг неё всегда собирались внимательные слушатели-матросы.

Корабль шёл по Геллеспонту, похожему на тихую, спокойную реку меж зелёных берегов. Попутный ветер увлекал судно с распущенным парусом вперёд, и матросам было нечего делать. Усевшись на палубе в кружок, они слушали рассказ госпожи Эвротеи о том, откуда взялось название Геллеспонтского пролива.

— Давно это было, в те времена, когда боги чаще, чем теперь, спускались с Олимпа на землю, — повествовала Эвротея, и тихому её голосу сопутствовало мирное журчание струй за кормой корабля. — В те времена часто случалось, что боги женились на смертных женщинах, и от этих браков рождались великие цари и герои. В соседней с нами Беотии есть город Орхомен, и там некогда правил царь Афамант, сын бога ветров Эола и смертной женщины. Могучий полубог Афамант взял в жёны богиню ветров Нефелу, и от этого брака родились сын Фрикс и дочь Гелла. Но Афамант разлюбил Нефелу и женился на эллинке Ино.

Злая и коварная женщина невзлюбила божественных Фрикса и Геллу и решила погубить их. Страну постиг неурожай, и Афамант отправил послов к дельфийскому оракулу, [41] В городе Дельфах при храме Аполлона прорицательница Пифия, будто бы наделённая даром предвидеть будущее, делала предсказания, давала советы, как поступить в том или ином затруднительном положении. В действительности эти предсказания и советы делались дельфийскими жрецами и часто были двусмысленными. чтобы узнать причину бедствия. Мачеха подкупила послов, и те привезли придуманный ею лживый ответ:

«Чтобы боги вернули свою милость Беотии, надо принести им в жертву Фрикса».

Уже всё готово было к жертвоприношению, уже жрец поднял нож над грудью невинного Фрикса, как вдруг с неба спустился волшебный золоторунный баран…

— Знаю, знаю! — захлопал в ладоши впечатлительный Филипп. — Он спасётся на этом баране, да?

— Не перебивай, мой сын! — строго сказала Эвротея. — Этого златошёрстного барана послала своим детям богиня Нефела. Фрикс вскочил на барана, прежде чем изумлённые люди успели удержать мальчика. Туда же прыгнула Гелла, и чудесный баран, взвившись в воздух, понёсся на дальний север… Сначала всё было хорошо, но дальше случилась беда. Когда баран летел над теми водами, где мы сейчас плывём, Гелла посмотрела вниз, у неё закружилась голова, она упала в волны и утонула. С тех пор люди прозвали этот пролив Геллеспонтом, морем Геллы.

— Жалко бедную Геллу… — прошептал Филипп. — Почему она плохо держалась за баранью шерсть?.. Вот я бы вцепился, меня бы никому не оторвать!

— Так и сделал Фрикс, — улыбнулась мать.

— Что же сталось с ним? Он спасся?

— Да, мой сын! Путешествие закончилось в дальней Колхиде, на берегу реки Фазис. Мясо золоторунного барана принесли в жертву Зевсу-тучегонителю, а чтобы никто не похитил драгоценную шкуру, к ней приставили огнедышащего дракона, никогда не смыкавшего глаз. Фрикс умер в Колхиде, а сыновья его вернулись в Элладу с Язоном, которому удалось похитить золотое руно после долгих странствований и многих опасных приключений…