Константин Кураленя - Меч равновесия. Книга вторая

Гонец брата принёс весть с Итиля: орда Батбая прочно осела на берегах реки в среднем её течении. Но, чтобы это стало возможным, им пришлось усмирить свою гордыню и поклониться хазарскому каганату, став его данниками.

– Хан Батбай зовёт вас к своим кострам, – закончил рассказ гонец.

– На поклон к хазарам? – хмуро переглянулись Алцек и Аспарух.

– У них сила, – развёл руками посланник. – Даже Большой Город (Константинополь) платит им дань.

– Пусть и нам платит! – решительно сверкнул глазами Аспарух.

– Идём, брат, на Византию! – поддержал его Алцек.

Брошенные в горячке слова были выстраданы долгими годами скитаний по бескрайним степям и лесам. Братья понимали, что терять им нечего. Идти в данники к хазарам они не желали. Пусть империя потеснится. Братья переглянулись, и впервые за многие дни на их губах появились улыбки.

– Что слышно о нашем брате Кубере? – перевёл разговор на другую тему Алцек.

Аспарух понял, что тот боится спугнуть зарождающееся решение, и специально отодвигает его в сторону, давая ему сформироваться и окрепнуть.

– Орда хана Кубера сгинула в землях лесных народов. О них неизвестно ничего, – ответил гонец.

– Мы не сгинем, – твёрдо произнёс Аспарух.

На следующий день, полные надежд, они размеренным маршем двинулись в направлении границ Византии.

Три дня пути прошли без происшествий. На четвёртый за ними увязался хазарский отряд, числом около тысячи всадников, и стал пощипывать лёгкими налётами. Большого вреда не было, но темп движения снизился. Люди нервничали. Воины были вынуждены не снимать брони. Аспарух сам водил пять сотен воинов на сближение с надоедливым врагом. Но те боя не приняли и отошли. Стало ясно, что противник желает сковать продвижение отряда до подхода своих основных сил. К закату солнца воины Аспаруха изрядно вымотались. Требовалось срочно что-то предпринять.

Алцек с Аспарухом решили разведать где наглецы устраиваются на привал и, если получится, уничтожить их. Хазары как сквозь землю провалились. Наконец, разведка принесла вести о местонахождении врага.

Алцек собрал полторы тысячи всадников. Обмотав копыта лошадей тряпками, они устремились в указанном направлении. Утром в лагерь вернулось чуть более тысячи воинов. С собой они привезли раненого Алцека. Стрела вонзилась чуть ниже сердца. Жизнь еле теплилась в этом, ещё несколько часов назад, здоровом и крепком теле. Врачеватели стрелу вынимать запретили. Аспарух склонился над братом и горестно повторял:

– Алцек, брат, неужели всё напрасно?

На какое-то мгновение Алцек пришёл в себя. Едва шевеля окровавленными губами, прохрипел:

– Прости, брат… Помни, я не вся Болгария… Тебе будет трудно, но сделай это… За брата своего и отца…

Вдруг он выгнулся предсмертной дугой и стал шарить рукой по ковру.

– Саблю! – закричал Аспарух. – Дайте ему саблю!

Сжав рукоять сабли, верховный хан сник телом, оставив тридцать тысяч подданных на попечение брата.

– Брат, извини, что не могу сейчас похоронить тебя по закону предков.

– Заверните его в ковёр, – приказал Аспарух воинам. – На следующей остановке устроим по нему тризну. Теперь в путь, братья! Горе будем после горевать.

Великое кочевье вновь принялось наматывать средневековое бездорожье на скрипучие колёса кибиток. Тридцать дней и ночей продолжался их путь, пока не грянула очередная беда. Пропала Гульна. Не просто пропала; охрана вырезана, исчезли две сотни сопровождавших её девушек. Аспарух не находил себе места. Рок какой-то. Рядом не осталось ни одного близкого человека. Брата не уберёг, племянницу отдал на поругание врагу. Посланные во все стороны отряды вернулись ни с чем. Все сходились в одном – это не хазары, а одна из бесчинствующих банд наёмников. Пленниц, скорее всего, продадут византийским купцам. Такой товар всегда в цене.

Перед Аспарухом встал вопрос – двигаться дальше или, не смотря на огромный риск, остановиться и заняться поисками племянницы. Хазары больше месяца не подавали о себе вестей. Видимо, сбились со следа. Похоже, немного времени есть, и Аспарух решает разыскать похищенных. Вновь посланы разъезды разведчиков. Первая неделя результатов не принесла. В конце второй одна из групп привезла тщедушного лохматого человечка.

– Этого мы взяли в небольшом селе Илурат. Интересные вещи рассказывает, – доложил десятник.

– Кто таков? – грозно нахмурил брови хан.

– Посельщик я, землепашец по имени Хлопун.

– Ну, говори Хлопун, что тебе ведомо.

– Не так давно наехала к нам большущая армия. Счёту я не обучен, но староста говорил о трёх тысячах. Ханом у них состоял Мусокий. Сам он аварец, но в его армии и гунны, и тавры и ещё разных племён воины. Вели они большой полон. В основном молодые бабы и девки. Откармливали их перед приходом покупателей – византийских купцов. Из разговоров воинов меж собой, понял я, что они дезертиры из разбитой армии гуннов. Пока в нашем селе стояли, их отряды по окрестностям шныряли и новый полон привозили. В основном славянок. У византийцев они в цене.

– Погоди про славянок. Болгарки среди них были?

– Были. С ними и княжна болгарская.

– Что с княжной?

– С княжной? Да жива, поди, княжна. В неволе-то несколько дней всего-то и пробыла.

– Не понял? – удивился хан. – Сбежали что ли?

– Тут-то самое интересное и начинается, – заухмылялся Хлопун. – Про такие дела люди сказы слагают.

– Не томи, дело говори! – поморщился хан.

– Дык я и говорю. Прошло несколько дней как привезли гуннскую королевну и с ней девок.

– Какую королеву? Не было у них королевы, – зарычал обозлённый медлительностью рассказчика Аспарух.

– Ну вот! Сначала торопют, а потом говорить не дают.

– Да говори уже, – смирился хан.

– Так вот, как только королевну привезли, хан Мусокий от радости аж бороду свою теребить стал. Было от чего. Королевна та красоты невиданной! Увели её к нему в шатёр. С той поры я её не видел…

Хлопун замолчал. Поднял глаза к небу.

– Причём тут королева? Ты мне…

– Погоди! Не сбивай с мысли. Как припоминается так и рассказываю.

Аспарух махнул рукой. Он окончательно понял, что этого землепашца и оглоблей не проймёшь.

– Ночь прошла, а под утро, – землепашец поднял палец, – такой тарарам начался! Огонь, крики, лязг оружия. Оказывается, король гуннов за своей королевной вернулся. Ясно-понятно, за красоту такую и к Велесу попрёшь.

– Один? – в один голос воскликнули слушатели.

– Да нет, не один, с десятком телохранителей.

Болгары переглянулись.

– Освободил пленницу?

– Не только её! И полонянок королевы освободил, всех до единой. В придачу ещё и Мусокия срубил.

Хлопун свысока посмотрел на окружающих, будто бы сам он королеву спас.