Наталия Вико - Упоение местью. Подлинная история графини Монте-Кристо

– Ну и переходы у вас, Ирина Сергеевна! – изумленно воскликнул тот.

– А что? – невинным голосом воскликнула она. – Обычные переходы. Как у любой женщины.

При слове «женщина» Сергей Ильич снова напрягся и внимательно посмотрел на дочь, силясь понять, та просто так сказала или…

– Что ты так смотришь на меня, папочка? Мне просто интересно. И вообще, – она села, привалившись к подушкам, – мы так редко разговариваем, – отодвинулась, давая отцу возможность поудобнее сесть на кровати. – Вот, скажи, мы, русские, что, все сумасшедшие? Скажи, это только русские день и ночь говорят, говорят и говорят о политике, ошибках правительства, интригах, заговорах, изменах, реформах? Это такая особенность России? Или так же у французов, немцев и других?

Сергей Ильич кашлянул.

– Это, деточка, не со страной связано, а с периодом истории. Коли живешь во времена перемен, о чем еще говорить, как не о переменах? В России нынче все изменений хотят. А как произойдут изменения – все и успокоятся. До следующих перемен, – улыбнулся он. – Что ж до горячности русской, так это от вина! – Он заливисто рассмеялся. – Чем больше пьют, тем горячее споры. Помнишь, как в «Повести временных лет»?

Ирина покачала головой.

– «Руси есть веселие пити, не можем без этого быти», – напевно процитировал Сергей Ильич. – Кстати, – в его глазах мелькнули веселые огоньки, – знаешь ли ты, что, по прошлогодним данным нашей официальной статистики, которая через год после закрытия винных лавок торжественно сообщила о практически полном прекращении потребления алкоголя населением, в Москве производство спиртосодержащей политуры возросло более чем в двадцать раз? Вот тебе наглядный результат борьбы с народным пьянством бюрократическими методами! – Он снова рассмеялся.

– А народ-то хочет перемен? – вернулась Ирина к теме разговора.

– А что народ? – Сергей Ильич пожал плечами. – Народ, конечно, за спокойную сытую жизнь, правда, тоже с водочкой, задушевными разговорами и непременным последующим мордобитием… для веселья и разнообразия. Но, главное, народ хочет, чтоб все по справедливости было.

– По справедливости – это как? – Ирина снова потянулась за конфетой. – Когда всем поровну, как социалисты говорят?

– По справедливости как, спрашиваешь? – Сергей Ильич задумался. – По справедливости – это по правде. Отсюда и выражение народное «Бог не в силе, а в правде». Кстати, отсюда же зачастую и недовольство нашими судами проистекает. Потому что народ хочет, чтобы судили не по лукавому закону, а по правде и совести. Хотя, если вдуматься, – он потер лоб, – правда, она ведь у каждого своя. Что поровну делить, что не поровну – все одно, недовольные будут. Да и равенство такое долго не простоит. Головы-то у всех разные. Так-то вот. А ты поспи, деточка, – он ласково погладил дочь по волосам. – Утро вечера, сама знаешь, мудренее.

Ирина повернулась на бок, натянула одеяло и подложила ладонь отца под щеку.

«Как все-таки хорошо жить, – блаженно думала она. – Как хорошо быть молодой. И вовсе не из-за этих конфет…»

«Это же надо – министр будущего правительства!» – мысленно повторил Сергей Ильич, выйдя на улицу из душного помещения, где только что Досточтимый Мастер Братства князь Львов закончил секретное совещание. На совещании был утвержден тайный список министров правительства, которое будет сформировано сразу же после устранения царя. «Если понадобится – даже физического. Да-да, физического, именно так и сказал князь Львов». Сергей Ильич достал из кармана платок и промокнул лоб, покрытый испариной, но тут же поежился, хоть и был согласен с князем, что перемены нужны, причем самые решительные. К мысли о необходимости дворцового переворота подталкивали тяжелые потери и неудачи на фронте, несвойственное российскому самодержавию поведение императора и, конечно, влияние Распутина на царскую семью. Сергей Ильич помнил недавний разговор с морским министром адмиралом Григоровичем, который решился лично проверить слухи о проникновении германских шпионов в окружение царицы и в ответ на настойчивые запросы из Царского Села относительно точной даты проведения военно-морской операции передал ложную информацию об отплытии нескольких русских крейсеров. И что же? Точно в означенный день и час там, где должны были появиться русские корабли, оказалась германская эскадра. Если вначале князь Львов предполагал убедить царя в необходимости сослать царицу в Ливадию, в Крым, а если откажется, принудить это сделать, то позже возникла идея регентства при малолетнем царевиче Алексее брата царя – великого князя Михаила Александровича. Сегодня же на совещании план созрел окончательно: Распутина убрать или убить, царицу заточить куда-нибудь подальше, царя заставить отречься, на престол посадить его брата и, конечно, поменять правительство.

Сергей Ильич надел шляпу, застегнул пальто и приосанился. Мысль о том, что он наряду с другими масонами включен в состав будущего правительства, придавала ему ощущение не только причастности к большому делу, призванному изменить судьбу России, но и собственной нужности и значимости. «Да-да, князь Львов прав. Совершенно очевидно, что необходимо действовать, и действовать решительно!» – Сергей Ильич энергично замахал рукой, завидев выехавшего из-за угла извозчика. Уже устроившись в коляске, озабоченно подумал о дочери. Как быть? Если уже сейчас у него вовсе нет времени, то что же будет дальше, когда предстоит вершить поистине великие дела? Можно было бы отправить Ирину за границу, однако для этого необходима компаньонка, которой можно довериться и которая бы нравилась дочери, а такой нет. А еще этот разбойник… Где гарантии, что он не подкараулит Ириночку снова? И в городе с каждым днем становится неспокойнее. Народ озлоблен. Не хватает продовольствия. Цены по сравнению с прошлым годом подскочили в три раза. Надо заканчивать войну, но говорить вслух об этом нельзя – тут же объявят «пораженцем», а значит – изменником. Да еще священные обязательства Братства… Смутное время… Хорошо, хоть с Трояновскими отношения сложились.

Ярко освещенный зал с колоннами в доме Трояновских на Невском проспекте был наполнен разнородной публикой, собранной в одном месте хозяйкой праздника Софи Трояновской по одной ей известным предпочтениям. Играла музыка, официанты разносили шампанское и легкие закуски на серебряных подносах, гости оживленно переговаривались и смеялись, будто бы и не было ужасной войны, а за стенами дома – тоскливой, слякотной погоды и тревожного ожидания перемен, пропитавшего воздух Северной столицы.

Ирина вошла в зал и огляделась. Леночки нигде не было. Отец тоже пока не появился. У колонны с удивлением заметила одинокую фигуру Керенского, по каким-то причинам не участвовавшего в разговорах о политике, которыми были заняты мужчины, собравшиеся в бильярдной комнате, откуда тянуло запахом сигарного дыма и отголосками последних новостей.